эльфом, но оказался дроу — тёмным, и к тому же владеющим магией. Он смог обмануть нас всех, даже меня — а вы знаете, что я могу видеть души и чувствовать опасность. Он оказался очень осторожным и очень хитрым. И я, кельда земель Белого Ворона и супруга барона Владимира, обвиняю тебя, Галадриэль, — я ткнула в неё испачканной в крови рукой, — В том, что ты намеренно привела в наш дом убийцу и отравителя, будучи с ним в сговоре, а также в том, что ты замыслила посеять горе и вражду на наших землях!

Она попятилась, озираясь, но наткнулась на чей-то клинок и закричала:

— Вы не имеете права!

— Да вы когда-нибудь другую фразу выучите или нет? — с досадой спросил барон, — Ты и твои люди попадают под подозрение в покушении. Разбирательство будет произведено сегодня же. Сядьте в один ряд!

АКТАШ

Акташ мчался по тёмному лесу, а рядом с ним неслись его дети. И дети его детей. Он чувствовал их, словно продолжение себя. Как мы чувствовали бы свои пальцы. И он безусловно на них полагался.

В сумраке леса они казались мелькающими между стволами дымчато-молочными тенями. Сегодня они были не одни, рядом с ними мчались ещё трое, три чёрных тигра, дети хозяина, которые умеют становиться зверьми. Они бежали за маленькой огненной ящерицей, которая обещала показать им след врага. Акташ чувствовал, что уже близко.

Подозреваемых усадили на длинный ряд скамеечек, плавно извивающийся по округлости холма, самый ближний к сцене. Они были растеряны. Напуганы. Некоторые — подавлены. И они не понимали, что с ними будут делать. Вокруг них стояли вооружённые и агрессивно настроенные люди. Огромная толпа людей, потому что из театра ушли только некоторые женщины, чтобы увести детей.

А я сидела прямо на сцене, пила чай и ждала, пока вернётся моя саламандра. Ничего, десять минут потерпят. Вряд ли это будет дольше.

Запах был смазан, словно скрыт. Никогда так не бывало, странно. Что-то сбивало их с толку, не давало сосредоточиться. Алабаи широким веером рассы́пались по поляне, стараясь найти… Чёрная стрела свистнула, ударяя младшей в плечо. Белая девочка взвизгнула, припадая на передние лапы.

Первая чёрная тигрица исчезла, превратившись в дракона, полоснувшего струёй пламени в сторону высокой сосны, к которой бросилась саламандра. Человек закричал, проявляясь из туманного пятна, и полетел вниз, ударяясь о ветки. Каким-то чудом он подскочил на ноги, сбивая огонь с одежды, выхватил ядовитый кинжал, контуры его снова стали туманиться… Огненная ящерица размером с котёнка спрыгнула с ветки на сжимающую кинжал руку, выдохнула врагу в лицо маленькое слепящее облако и метнулась в сторону. Акташ закрыл глаза и прыгнул, ему вовсе не нужно было смотреть, чтобы знать — где он, человек, который хотел убить хозяина. Рука хрустнула и отломилась. Сын уже вырывал врагу горло. Воздух полыхал алым запахом крови.

Надя, вернувшаяся в человеческий облик, отчаянно боролась с ядом. Саня тронул её за плечо:

— Ну, как?

— Боюсь, не справлюсь. И отключаться боюсь.

— Поехали к бабушке!

Чёрно-красный дракон рванул в небо, удерживая в когтях и собаку, и сестру, которая продолжала вливать жизнь в раненую Акташеву внучку.

Саламандра зажала в зубах отравленный кинжал, стремительно взбежала по хребту второго дракона — и они растворились в ночи, вслед за первым.

Дальше алабаи справятся сами.

СПЕРВА ИСЦЕЛЕНИЕ

Ветер от двух пар огромных крыльев надул в почти уже пустую кружку соринок, и я отставила её в сторону. Надя закричала ещё на подлёте:

— Бабушка, скорее! Она умирает!

Тот же яд! Изо рта у собаки шла зелёная пена.

— Потерпи, девочка! Я уже пришла.

Да, могу лечить и животных то же. То же золото, тот же принцип.

Ну вот, всё и закончено.

Муж уже был рядом. Я на всякий случай ещё раз проверила: всё нормально, раны за́жили, здоров как лось. У его ног, охраняя кинжал, сидела саламандра.

— Знаешь, милый. Ха́йгена надо позвать. Для этой дряни надо найти противоядие.

— Какая ты молодец!

— Что, уже́?

— Ага.

— Без медички пусть не вздумает!

— Вон он, сама ему скажи.

Хайген примчался в защитных перчатках, со стеклянной шкатулкой — видите ли, чтобы яд ни с чем не вступил ни в какую реакцию, забрал и кинжал, и наконечник.

— Хайген, с тобой должен быть медик. На случай вдыхания паров или ещё чего такого — обязательно!

— Да будет медик, не волнуйся! Мы ж алхимики, где-то поблизости всегда болтается медик, на предмет внезапно попрактиковаться в интересном случае, — Хайген довольно заржал.

— А тут он должен прямо обязательно быть рядом, ты понял? Не шути с этим. Пара лишних секунд — и всё, кирдык.

— Да понял я, понял. Надо — будет.

— Зря вы его, конечно… — с некоторой досадой сказал Вова Сане, видимо продолжая начатый разговор, — надо было бы живым…

— Кого? — мне же тоже интересно.

— Да дроу этого.

— Зачем он тебе, милый?

— Хотел его сам убить. Показательно.

— Ну… Если двух часов ещё не прошло… У нас, в принципе, есть шанс. Скажи только, чтоб стальной ошейник приготовили.

— Холодное железо властвует над всем? — усмехнулся муж.

— Ага, чтоб свои дурацкие иллюзии не кидал тут. И таз мне нужен.

— Зачем?

— Потому что я брезгую держать в руках окровавленные бо́шки. А ты будешь занят — будешь держать меня. Саня, ты как? Или мать позовём?

— Да легко!

Красно-чёрный дракон распахнул над нами огромные крылья.

МНЕ НУЖНА ГОЛОВА

Мы без труда нашли нужное место. Навстречу поднялось несколько белых силуэтов, как облака́ в темноте. Караулят то, что осталось. Аккуратно сложенное в кучу, надо сказать.

— Ребята, не волнуйтесь, мы успели! — первым делом объявила я, — она жива!

Алабайки не залаяли — они вообще довольно молчаливые — но вроде как выдохнули с облегчением.

— Акташ! — позвал Вова и поставил на землю таз, — Нам нужна голова этого урода.

«Да пожалуйста!» — словно сказал Акташ, порылся в куче и плюхнул в таз, что просили. Я присела, стараясь не замарать платье об эту гадость. М-м-м… да, есть шанс.

05. И СНОВА: ДА ЗДРАВСТВУЕТ БАРОНСКИЙ СУД*

*…самый гуманный суд в мире, ага.

ОЧЕНЬ ПОКАЗАТЕЛЬНО

Нет, с точки зрения староземельской медицины то, что лежало перед нами, было биологически мертво. Но с точки зрения мага-целителя… Я видела маленькую, микроскопическую искорку жизни. Теперь наша цель (моя, конкретно, цель) — не дать ей угаснуть. Это я могу. Процесс пошёл!

— Всё, ребята, можно назад.

Вова осмотрел поле боя:

— Саня, сожги это, — и когда пламя охватило растерзанное тело, скомандовал наблюдающим за действом собакам, — Всё, домой! Ваша следующая задача — охранять Ольгу, — он для верности ткнул в меня пальцем, — Мы будем в театре.

Облачные тени исчезли в темноте.

У бедных гостей от драконьих появлений, должно быть, уже ум за разум начал заходить. Да и хрен с ними. Вова заботливо вытряхнул передо мной голову на подстеленную тряпку, и Галадриэль тоненько завыла.

— Рот закрой! — рявкнул барон — и она, на удивление, заткнулась. Видимо, очень давно никто с ней так не разговаривал.

Ну что, задачка непростая. Я, конечно, гордо заявила, что могу, но сама немного очковала, если честно.

— Галюня, придерживай, ага?

Я села на пятки. Как же не хочется его трогать, а…

Полинка подошла и мрачно встала рядом. Сжимает лук. Мелькнула мысль: если предположить такую безумную ситуацию, что эти «гости» сейчас беспрепятственно рванут на сцену, Поля из лука успеет положить не меньше шестерых, прежде чем схва́тится за шпагу — на короткое время, в рывке, она иногда опережает даже отца.

Парни рассредоточились по площадке, смешались с охраной. Кирилл, Дед, Петя, Мишка, Саня, Игорь, даже Ваня — все здесь, бабушка смогла увести только самых маленьких. Надя у нас не сильно боевая, предпочла форму леопарда. Всегда заставляет охраняемых задуматься — стоит ли дёргаться лишний раз.

Василиса держит свет. Да уж, удался фейерверк…

В театр вбежал Акташ со своими внуками, они расселись вокруг меня, пугая гостей своими окровавленными мордами. Поручиться могу, что специально мыться не стали.

— Всё, ребята, я пошла. Это будет долго.

Это правда было долго. Он ещё и сопротивлялся — или что-то в нём было решительно против воздействия чужой магии? А целительство, как ни крути — тоже магия. Но потом вдруг стало