Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У него истерика?
— Да! Да, блин… Затянувшаяся истерика.
— …
— У него были объективные причины для этого. Гибель близких, дорогих и любимых людей — это трагедия. И я его понимаю. Но… Он сломался… Он потерял свою цель в жизни… Он потерял смысл жить. И он не хочет жить…
— Но он болен. Это же рак…
— Не факт. Не обязательно рак. Из его слов я понял, что врачи только подозревают у него рак. А у него может просто сильная пневмония, на фоне ослабления организма. У него иммунитет подорван депрессией. Возможно он сильно простудился тогда… И потом, ты видела, что у него дома даже есть нечего. Ты знаешь, как он питался всё это время? От нерегулярного и некалорийного питания его организм сильно ослаблен. Ну и естественно все болезни мира… Вирусы, бактерии только и рады были напасть на его ослабленное тело. А он не борется с болезнями. Возможно даже не хочет бороться. Он не хочет жить… Но я его заставлю.
— Как?
— Я дам ему цель!
Глава 6
Мне удалось немного успокоить возбуждённого Натана. За окном продолжал бушевать дождь. Уже был вечер. День был достаточно суматошный и пора бы уже было на боковую. Хозяин квартиры постелил мне на единственном диване свежую постель. Нашёл чистое бельё где-то в забытых ранее и вот уже с полгода неразобранных вещах. Я даже не подумал, где будет спать сам Левин, как меня уже сморил сон. Засыпая, я слышал, как он слегка гремел на кухне. Мыл посуду…
* * *
Проснулся я утром от того, что солнце светило мне прямо в глаза через незашторенное окно. С занавесками Натан Борисович тоже не заморачивался.
Его нигде не было. Я посетил и санузел, и кухню… везде было ЧИСТО! Он что, всю ночь убирался? Ванная комната, конечно, не блестела, но была приведена в относительный порядок. И даже сама ванна была помыта. На кухне не было ни одной грязной тарелки или чашки. Всё аккуратно стояло на проволочной полочке-сушилке. Висело свежее кухонное полотенце. А где сам хозяин? Ванная, кухня, коридор, комната… Больше в однокомнатной квартире спрятать взрослого человека было негде. Куда он делся?
Стоп! А где моя сумка? Я её вчера повесил в ванной, когда мылся под душем. А после этого… Мы сидели на кухне, разговаривали… Потом? А потом я лёг спать… И где моя сумка?
А-а! Вот она! Стоит за диваном, ближе к окну…
Так-так… Сумка почему-то стала легче. Роюсь внутри… Отсутствует, лежащий на дне под одеждой сидор. А в нем… Ну а в нём было два Нагана с глушителями, и больше ста штук патронов для них. Оба на… Это что же такое происходит? Добрый дядя Наташа нашёл у девочки Инги оружие и побежал сдаваться в милицию? Вроде не похоже на него. Такой с виду порядочный интеллигентный еврей, да ещё к тому же и музыкант…
Вопрос разрешился буквально через полчаса. Натан Борисович вернулся с авоськой еды. Там было и молоко в треугольных пакетиках, и свежий хлеб. Но, не это было главное…
Он побрился. И даже с тёмными мешками под глазами казался более свежим. И одет он уже был не так как вчера. Неновые джинсы. Рубашка, хоть и не глаженная, но видно, что чистая. Наверное, лежала где-то в вещах, ещё с той, прежней жизни…
— Доброе утро! Выспалась?
— Да! Спасибо!
— Завтракать будешь?
Его голос был не таким как вчера. Сегодня этот человек не был похож на больного. Просто усталый невыспавшийся человек. Но при этом бодр, и как бы полон сил… Даже самому странно видеть такую резкую перемену в человеке.
— Буду…
— Правда, повар из меня никакой, но яичницу я сейчас сделаю.
— Я только «За»!
А действительно, ведь я яичницу в этой жизни вроде бы даже и не ел. В интернате давали пару раз омлет. Но это был порошковый омлет стандартного образца для детских заведений. Я такой в прошлой жизни в детском саду ел. А вот яичницу… Не припомню.
— Натан Борисович…
— Инга! А зови меня так, как ты в детстве называла…
— Дядя Наташа?
— Ну, да. Когда ты вчера меня один раз так назвала. В душе просто потеплело… Эх, вернуть бы те времена.
— Увы! — возвращаю его на грешную землю… — Время не вернуть назад.
— Да! Ты права. — он снова взгрустнул.
Видимо я что-то не то сказал.
— Только давайте я так буду не при посторонних называть… Ладно?
— Хорошо!
— И давайте я займусь завтраком! Я всё же женщина!
— Но я буду помогать.
— Главное не мешать женщине на кухне…
* * *
На старой, но видимо в эту ночь отдраенной чугунной сковороде, я сделал глазунью из четырёх яиц. Жарил на сливочном масле. И к яичнице нарезав хлеба, наделал бутербродов тоже с этим сливочным маслом. Получилось вкусно. Запивая чаем завтрак, я как бы вскользь спросил дядю Наташу:
— А Вы мои вещи…
Не успел закончить фразу.
— Ты про тот тяжёлый мешок с железяками? — он как бы равнодушно, но многозначительно посмотрел мне в глаза… — Я убрал подальше. Чтобы не валялись, где попало. Мало ли кто в гости зайдёт.
— …
— Когда понадобится, я покажу, где всё лежит.
И мы продолжили пить чай.
* * *
Я с удивлением смотрел на нового Натана. Если бы я не знал этого человека, то мог бы подумать, что он принял наркотик. Ну, ещё бы… Блеск в глазах, излишне бодр и внешне спокоен. Ещё вчера он был похож на мокрого испуганного мышонка, а сегодня это уже — боевой хомячок.
Перемена в бывшем музыканте была разительная. Вчерашний и сегодняшний — это были два разных Натана.
Почему то пришёл на ум великий комбинатор Бендер из «Двенадцати стульев» и его бессмертные слова: «Я дам Вам парабеллум!». Сразу захотелось схохмить: Натан! Я дам Вам наган!
Но делать этого не стал. Потому что я хочу, чтобы этот человек искренне поверил в свои силы. А ещё я очень хотел бы, чтобы он стал моим союзником.
Вряд ли его моральная и физическая подготовка сделает его моим надёжным напарником, которому можно доверить прикрывать спину в бою. Не думаю, что из него получится настоящий боец. Слишком уж он… мягкий что ли. Слишком интеллигентный, какой-то. Хотя… Кто знает? Я тоже вот слишком… Слишком маленькая девочка.
Но если он станет мне помогать, то мы с ним сможем если не горы свернуть, то хотя бы