– О господи! – не сдержалась Хомили.

Атмосфера в маленькой комнате буквально накалилась. Мысли словно тени метались от пола к потолку, пока Хомили сидела, сцепив руки на коленях, напряжённо выпрямившись и расправив плечи: застывший силуэт на фоне сумрака, лившегося в окно, – наконец спросила каким-то странным бесцветным голосом:

– Где?

– В церкви.

– В церкви? – Хомили резко повернулась к окну.

– Нет, не в игрушечной, в настоящей…

– В церкви человеков? – уточнила Арриэтта.

– Батюшки мои! – воскликнула Хомили. – Как они могли выбрать это место?

– Они не выбирали, – сказал Под.

– Ах, батюшки, батюшки, – запричитала Хомили, – ну и дела! Но как они туда попали? То есть я хочу сказать, что, когда мы видели их в последний раз, они были в коттедже лесника и еды у них оставалось не больше чем на месяц-полтора. Тебе отлично известно, что я никогда не была в восторге от Люпи, но частенько думала о них и гадала, удалось ли им выжить. Голод – вот что им грозило: ты сам это сказал, помнишь? – когда человеки уходят, а дом запирают (а этот коттедж заперли так уж заперли – каждую щёлочку заколотили, чтобы полёвки не пробрались). А ещё хорёк рыскал снаружи…

– Как они выбрались? – Арриэтта подошла к отцу и села у его ног, обхватив колени руками. – Мне бы так хотелось увидеться с Тиммисом!

Под похлопал дочь по плечу.

– Да, он там, но двух старших мальчиков нет: они вроде как вернулись в барсучью нору. Эглтина отправилась с ними вести хозяйство. Ну а выбрались они, похоже, тем же путем, что и мы.

– Через наш водосток? В прачечной?

– Совершенно верно: Спиллер помог.

– И вывел их, как и нас? – В голосе Хомили прозвучала обида.

– Ну да, только они отлично вышли посуху. Никакой воды из ванны и никаких луж. Это произошло, когда мы были заперты в мансарде. Видишь ли, Хомили, шли недели, месяцы, и Спиллер уже не верил, что снова нас увидит. И это был его путь для бегства, а не наш. У него есть полное право пользоваться водостоком.

– Согласна, но ты же знаешь, какая Люпи болтушка…

– Будет тебе, Хомили! С кем ей разговаривать? Уверен, тебе не хотелось бы, чтобы их семья голодала, правда же?

– Правда, – проворчала Хомили, – семье голодать не стоит, но вот Люпи было бы неплохо сбросить вес.

– Возможно, так оно и было, – сказал Под.

– То есть ты их не видел? – уточнила Хомили.

Под покачал головой.

– Мы не заходили в церковь.

– Почему же?

– Это было не ко времени.

– Тогда где же мы будем жить? Церковь не по мне: это место не для добываек. Арриэтта прочитала всё о церквях – там всегда полным-полно человеков, они там собираются…

– Кажется, только в определённые часы. Церковь может быть хорошим местом для жизни: там даже есть печь, которая нагревает воду. Для радиаторов, кажется…

– Что такое радиатор?

– О, тебе это известно, Хомили! Такие штуки были в Фэрбанксе…

– Ты забываешь, Под, что в Фэрбанксе я никогда не ходила наверх! – отрезала Хомили.

– А, я вспомнила! – вступила в разговор Арриэтта. – Это такие штуки, в которых шумит вода.

– Именно. Их наполняют горячей водой, чтобы согревать дом зимой…

– И эти штуки есть в церкви?

– Точно. А печку топят коксом.

Хомили молчала не меньше минуты, потом медленно произнесла:

– Кокс ведь не хуже угля, да?

– Нисколько, – сказал Под. – А ещё там есть свечи.

– Какие именно?

– Такие длинные, в ящике их полно. И представляешь, свечные огарки они выбрасывают.

– Кто выбрасывает? – уточнила Хомили.

– Человеки.

Хомили задумалась, потом медленно проговорила:

– Что ж, если нам придётся жить в церкви…

Под засмеялся.

– Кто сказал, что нам придётся жить в церкви?

– Как кто – ты и сказал, Под.

– Нет, ничего подобного я не говорил. Место, которое приметили мы со Спиллером, совсем другого рода.

– Батюшки мои! – ужаснулась Хомили. – Что на сей раз?

– Там, совсем рядом с церковью, есть большой старый пустой дом. Мы со Спиллером весь его облазили…

– Он же пустой! – не дала ему договорить Хомили. – Как, по-твоему, мы будем там жить?

– Подожди! – остановил её Под и опустошил ореховую скорлупку. – Когда я говорю «пустой», то имею в виду, что там никто не живёт… кроме сторожей.

Хомили молчала, и Под продолжил:

– Так вот: сторожа – супруги Уитлейс – живут в самом дальнем конце дома, в пристройке. Там есть кухня, прачечная и кладовая для продуктов…

– Кладовая… – мечтательно выдохнула Хомили, словно ей пообещали подарок.

– Да, кладовая для продуктов, – повторил Под, – с полками, на которых очень много чего есть.

– Кладовая, – с придыханием повторила Хомили.

– Ой, совсем забыл! – встрепенулся Под, взял свой мешок и достал из него большой кусок сливового пирога и внушительный кусок куриной грудки. – Налетайте, ведь вы с Арриэттой наголодались за эти дни. А мы со Спиллером уже наелись: там была ещё такая штука, «зельц» называется, но я не думаю, чтобы он вам понравился…

– Ой, я ела такое в Фэрбанксе! – воскликнула Хомили, оторвала кусочек курицы и протянула Арриэтте. – Ты только попробуй, это безумно вкусно! Прости, Под, продолжай…

– Там есть маленькая лестница, которая ведёт из прачечной наверх, и несколько спален над ней. А есть ещё главная – та, изгибаясь, уходит всё выше и выше.

– Откуда ты всё это знаешь, Под? – Хомили осторожно оторвала кусочек курицы для себя.

– Я же сказал: мы со Спиллером всё там облазили.

– Как же ты сумел без своей булавки? Как смог подняться по лестнице?

– Нам и не пришлось, – ответил Под, и Хомили могла бы поклясться, что муж улыбается. – Дом весь увит растениями: плющом, жасмином, клематисом, жимолостью, – так что можно попасть куда захочешь.

– Окна что, были открыты?

– Да, некоторые, а ещё кое-где были разбиты стёкла. Там на всех окнах такие штуки крест-накрест – кажется, решётки.

– А ты уверен, что в главном доме никого нет?

– Абсолютно, – сказал Под и, мгновение подумав, добавил: – Ну, кроме привидений!

– Это ничего. – Отставив мизинец, Хомили оторвала себе ещё кусочек курицы и аккуратно, как истинная леди, положила в рот, хотя предпочла бы распаковать тарелки.