У самого Алексея на чтение времени почти не оставалось. Очень много нужно было читать специальной литературы, продолжать самообразование. Тем более, сейчас, когда нужно доказать, что пригласили его не зря; оправдать, так сказать, доверие старших товарищей. Но в детстве и юности читал много. Опять же спасибо Зое. И первую книжку, которую он помнил – это «Джейн Эйр». Зоя ему читала вслух, ей неохота было тратить время на дурацкие сказки. И она читала ему вслух свои библиотечные книжки. Поэтому Джейн Эйр, Джемма из «Овода», мадам Бовари – стали спутницами мальчика с детства. Ну а потом уже сам записался в библиотеку, опять же за руку привела сестра, и здесь уже его жизненными спутниками стали герои Жюля Верна и Майн Рида, Александра Дюма и Вальтера Скотта. Но сентиментальный жанр как возможный в его жизни остался навсегда. И с возрастом с удовольствием вернулся к мелодраматической литературе. Но это уже было потом, а когда он оканчивал институт, его кумирами стали герои Джека Лондона, сильные и грубые люди, которые искали свое место в жизни, не соглашались с тем, что имеют, стремились к новым высотам. И ещё – доказать. Доказать всем, что они могут, что достойны, что они ещё всем покажут, чего стоят на самом деле.

– «Кафедра»?

– Что – «кафедра»? – не поняла девушка.

– Ну, новый роман Грековой?

– Не читала, – девушка немного смутилась. – Я вообще сейчас мало читаю, пишу диплом, вот нужно столько всего успеть.

– А это как же? – Алексей удивленно показал на книгу.

– Так это «История костюма»!

– А я думал, вы роман приключенческий читаете.

– Так это лучше, чем роман. Ещё интереснее! Вот Вы знаете, почему в моду вошли корсеты? Ой, моя остановка, – девушка начала запихивать книжку в свой баул.

Алексей побежал рядом, придержал дверь и вышел вместе с Ниной.

– Так вот, про корсет…

Нина совершенно не удивилась тому, что незнакомый молодой человек вышел вместе с ней, идёт туда же, куда и она – она рассказывала ему про костюм. Алексею всё это было так удивительно. Она не кокетничала, не играла, это была какая-то совершенно другая и непонятная для него девушка. Вся в своих мыслях, в своих идеях и одновременно такая доверчивая и такая открытая, что сразу захотелось её защитить, оградить от этого большого мира, в котором столько жестокости, несправедливости, про которые Нина, наверное, никогда еще не слышала.

В родном Ахтубинске у Алексея случались влюблённости, и даже одна почти трагическая: девушка, которую он, как ему казалось, любил больше жизни, предпочла ему его лучшего друга. Лёшка вызвал друга на поединок, тот побил его нещадно, Зоя, плача, промывала его ссадины, называла его ослом и вдалбливала, что ни одна девица не стоит того, чтобы из-за неё драться, тем более та, которая тебя не любит.

– Это надо же, удумал, ну ладно бы пошёл девушку защищать. Нет, объясни мне, чем Генка-то виноват?!

– Но он же знал, что мне Лена нравится!

– Но ты же Лене не нравился. Ой, Лешка, прости! Да плюнь ты на эту Лену. Тоже мне, красавица. Вон посмотри, Света Морозова – какая девочка хорошая, и ты ей давно нравишься.

– Ладно советы давать, – вмешивался Василий, – ничего страшного, мужик должен и подраться из-за женщины. Молодец, Лёха! Уважаю!

В какой-то момент и Алексей понял, что ничего страшного, у противоположного пола он успехом пользовался, но вот так, чтобы зацепило до боли в сердце, такого не случалось. С Ниной не было у него любви с первого взгляда – просто с первого взгляда стало понятно, что он встретил родного человека, своего, единственного.

Ниночка Зинчук выросла в Иркутске в интеллигентной семье. Папа – врач, мама – домохозяйка. С детства Нина шила. Любую тряпочку сразу же приспосабливала как какой-то наряд для куклы, для медведя. А дальше придумывала этим двум персонажам целую жизнь. Особенно ей это удавалось летом, когда из веток можно было соорудить для них дом, из листьев смастерить шляпы и плащи и дальше в голове построить целую историю со сменой декораций.

Мама тоже всегда ждала лета, потому что зимой была опасность, что Ниночка опять разрежет скатерть на свои костюмерные нужды, а летом подручного материала хоть отбавляй, и менять интерьеры можно каждый день. И медведя с куклой можно представлять разными персонажами. Сегодня они король с королевой, а завтра врачи, как мама с папой.

Никакой неожиданностью не было, что Нина поступила на отделение моделирования одежды. В учёбу ушла с головой: рисовала эскизы, строила макеты, шила модели. «Да уж, из травы да листьев выходило дешевле», – сетовала мама Ида Иосифовна. При повальном дефиците найти лишний кусок картона и то было проблемой. Но родители во всём и всегда поддерживали дочь, она не доставляла им хлопот, в подростковом периоде читала запоем книжки, занималась в изостудии, домой к ним два раза в неделю приходила учительница фортепьяно. Благополучная девочка, гордость родителей. Нина хорошо окончила школу, с первого раза поступила в институт.

Всё сложилось само собой, Алексей даже толком не делал девушке предложения. Он просто протянул руку, а она её сжала обеими руками, причем так доверчиво и открыто, что выбора-то у него больше и не было. Хотя сомнения возникали. Особенно, когда первый раз пришел к Зинчукам домой. Он понял сразу, с порога, что попал в другой мир, и сразу опять вспомнился любимый его герой – Мартин Иден – и первые главы романа, которые практически точно описывали состояние самого Алексея. И не сказать, что он был невоспитанным каким-то или, как Мартин Иден, не чистил зубы. Но сидя за круглым столом, он так же, как его и любимый герой, подбирал слова, боялся ляпнуть что-нибудь не ко времени и не столь изысканное и милое, как расставленные повсюду фарфоровые статуэтки и расстеленные кружевные салфетки. Ида Иосифовна подливала ему чаю и называла всё время почему-то «молодым человеком»:

– И что же завод, молодой человек?

Вот что должен был отвечать Алексей, где, собственно, вопрос? Хотелось сказать: «Стоит!»

Но он понимал, что может показаться невежливым, поэтому пытался как-то развить тему по своему усмотрению:

– Прекрасные люди, знаете, работают, специалисты толковые.

– Люди? – так же неадекватно реагировала Ида Иосифовна. Мол, неужели там могут быть люди?

«Нет, звери!» – хотелось крикнуть Алексею, но он крепился и с улыбкой развивал тему дальше:

– Знаете ли, много молодежи, активных комсомольцев!

– Ага, значит, активисты. И что же вы, молодой человек?

Алексей начинал потихоньку закипать, хотелось ругнуться матом и потом, как тот самый Мартин Иден, сказать, что это выражение такое канадское. Навряд ли Ида Иосифовна слышала в жизни такие изречения да и в Канаде, наверное, не была.

Спас положение отец, он оторвался от медицинского журнала и громовым голосом прокричал:

– Стало быть, наша Ниночка, наконец, в дом привела молодого человека? Похвально! И что, на заводе нашем будете трудиться?