скоро поднимемся и выбросим их за борт. Это будет весело! Куда веселее, чем ограбление Национального банка Англии.

Нас подняли наверх и бросили на палубу. Матросы сели в круг к нам спиной и снова запели.

Бэзил придвинулся ко мне и прошептал:

– Доусон, живо! Верёвки!

Дантиста я посещал совсем недавно, так что мои зубы были в превосходном состоянии. Я изловчился и перегрыз верёвку, которой были связаны лапы моего друга.

Он немедленно вскочил на лапы и трижды пискнул, громко и пронзительно.

В то же мгновение целая толпа полицейских во главе с констеблем Клевзом перепрыгнула через борт яхты и оказалась на палубе! Это была яростная схватка, в которой силы закона и порядка взяли верх!

Клевз снял свой форменный шлем перед Бэзилом.

– Я уж думал, что не дождусь вашего сигнала, – сказал он. – Наши лодки пришвартовались к яхте с правого борта, мы были готовы действовать согласно вашему плану.

– Отличная работа! – сказал Бэзил и протянул констеблю записку похитителей. – Эта улика позволит отправить их за решётку. Пишущая машинка в каюте, прихватите её с собой.

– Вы наверняка получите премию за поимку опасных преступников, сэр… – произнёс Клевз несколько смущённо.

– Бросьте, Клевз! – прервал его Бэзил. – Пусть награды и премии достанутся вам и вашим сотрудникам. А моё имя упоминать не стоит!

С чрезвычайно довольным видом он отвесил Страшной Троице издевательский поклон. Те стояли рядом под пристальным наблюдением полицейских с мрачными лицами.

– Ваш план провалился, господа! Ибо в своём стихотворении «К мыши» мудрый человеческий поэт Роберт Бёрнс написал:

«Планируй мышь иль человек, пойдёт всё вкривь и вкось».

– Я часто жалею о том, что Роберт Бёрнс был человеком, а не мышью, – добавил Бэзил.

Он раскурил свою капитанскую трубку.

– А теперь, Не-Такая-Уж-Страшная-Троица, отвечайте: где близнецы?

– Ты никогда этого не узнаешь! – грубо ответили они.

– Что ж, я отыщу их самостоятельно. А вам желаю самого приятного и длительного времяпрепровождения в Мышмурской тюрьме!

12. Гарри Хокинс говорит

Было уже далеко за полночь, когда полицейские доставили нас на берег.

– Требуется ли вам помощь? – спросил Клевз.

– Благодарю вас, констебль! – ответил Бэзил. – Полагаю, мы сами закончим это дело.

Продрогшие под порывами холодного морского ветра, мы пошли обратно в город. Мы добрались до гостиницы, и я было подумал о тёплой постели, но Бэзил не останавливаясь прошёл мимо. Причём так быстро, что я еле поспевал за ним.

Сначала мы шли по широкой улице с красивыми домами, затем по кривым переулкам, дома там были маленькие, обшарпанные и теснились один к другому.

Наконец Бэзил остановился возле довольно ветхого домика в самом конце заросшего травой переулка.

Верхнее окно было тёмным, но внизу горел свет. Бэзил подкрался поближе и заглянул в окно.

– Нам повезло! – прошептал он. – Хокинс дома, дремлет в кресле-качалке. Не будем звонить в дверной колокольчик. Я брошу в окно камешек.

Стук камешка о стекло разбудил Хокинса. Он проснулся и стал озираться по сторонам. Бэзил ещё раз тихо постучал в окно. Хокинс подошёл к окну и увидел его.

– Тихо! – шепнул ему Бэзил.

– Что вам нужно от меня ночью, капитан? – спросил тот.

– Лучше бы вам выйти к нам, – тихо сказал Бэзил, – если, конечно, не хотите, чтобы ваша супруга узнала о ваших делишках со Страшной Троицей.

Плотник съёжился от страха и поспешно вышел из дома.

– Кто вы такие и что вам от меня нужно?

– Похоже, вы не узнали нас, Хокинс! Я Бэзил с Бейкер-стрит, а это доктор Доусон.

– Как же мне было вас узнать? – удивился Хокинс. – Вы что, следили за мной с самого Лондона?

– Это не имеет значения, – строго сказал Бэзил. – Где вы спрятали Анжелу и Агату?

– Я не могу вам этого сказать, господа, – произнёс Хокинс испуганно.

– Вам угрожали?

– Я боюсь этих злодеев больше всего на свете! – сказал Хокинс и опустил голову. – Страшно сказать, что они обещали сделать с моей семьёй, если я проговорюсь!

– Значит, я прав, – заключил Бэзил. – Вас просто заставили.

– Я расскажу вам всё начистоту, мистер Бэзил! Я и моя семья самые порядочные мыши. Но Страшная Троица предложила мне работу на яхте. Работы нет, а семью кормить надо, и я согласился. Я же не знал, кто они такие на самом деле! Однажды я услышал их разговор о похищении близнецов. Я сказал им, что пойду в полицию, но они только посмеялись надо мной и ответили, что тогда я больше никогда не увижу своих мышат. Я чуть с ума не сошёл от страха! А потом один из бандитов сказал: «Пусть он отнесёт записку и спрячет близнецов. Незачем подставлять своих перед полицией». Вот так я по уши погряз в этом преступлении и стал пособником бандитов. Но я спасал своих близких!

– Бояться вам больше нечего, – успокоил его Бэзил. – Они больше не будут вам угрожать, они уже в тюрьме.

– Хвала небесам! – воскликнул Хокинс и упал на колени. – Но меня ведь тоже посадят в тюрьму! Спасите меня, умоляю! Что будет с моей женой и восемью детишками? У них просто разорвётся сердце!

– Вот о них-то я и думаю, – сказал Бэзил. – Отведите нас к близнецам, и я обещаю, что полиция ничего не узнает о вашем соучастии в этом преступлении. А если сами бандиты проговорятся о вас, то я уверен, вы получите условный приговор, а то и вовсе никакого. А основанием тому послужат ваша честная жизнь и то обстоятельство, что вас принудили к соучастию угрозами.

Бэзил поднял Хокинса с колен, из глаз отца семейства хлынули слёзы горячей благодарности.

– Благодарю вас, сэр! Близнецы находятся в лесу, за городом, в старом амбаре. Я вас туда отведу. Они славные малышки! Я старался быть с ними поласковей.

– Мне это известно, – сказал Бэзил. – Вы хорошо их кормили и приносили сладости.

Хокинс раскрыл рот от удивления.

– Откуда вам это известно?

– Это неважно. Ведите нас к ним немедленно!

– Конечно, сэр! Только возьму фонарь.

Хокинс провёл нас через город короткой дорогой, и вскоре мы оказались в лесу. Теперь, когда плотник во всём признался, настроение его улучшилось.

– У меня просто гора с плеч свалилась! Я приму любое наказание, а потом начну новую жизнь!

Мы следовали за тусклым светом его фонаря. Шёл дождь, и мы промокли насквозь.

Даже без дождя продраться сквозь этот густой лес было бы не так-то просто. Дождь становился всё сильнее, и наши лапы то