Пес серьезно подумал над этим предложением, потом положил лапы на край стола, отчего тот зашатался, и стал заглядывать в тарелки — не осталось ли там чего-нибудь интересного.

— А, ждешь угощения?

Он бросил на нее томный взгляд и не отказался от булочки с медом, а потом повел новую знакомую через арку в главную часть замкового сада. Каменные ступени шли вниз, по обеим сторонам лестницу обрамляли статуи и вазоны с цветами. Над статуями склонялись плакучие ивы, осеняя их зеленоватой тенью, а у подножий струился водный каскад, искрясь и переливаясь под солнечными лучами и бросая яркие блики на зелень деревьев и пестрые цветы.

Такой огромный великолепный сад — и все ради удовольствия одного человека! Здесь могли бы бегать дети, играть, карабкаться по разлапистым стволам старых магнолий… Ивейн шла за пышным, как опахало, хвостом собаки по тропинке между причудливо подстриженными деревьями с бархатистыми листьями, которая петляла, то выходя на яркое солнце, то пропадая в тени, и наконец привела к остроконечной оранжерее. Над арочным входом на цепочке висела затейливая лампа. Девушка шагнула внутрь и увидела затененное помещение, заставленное плетеной мебелью, узкие листья пальм касались ее плеч, в бассейне плавали, посверкивая чешуей, золотые рыбки. Стоял сильный запах магнолий и деревьев лотоса, с которых свешивались маленькие плоды. Через зеленые стекла крыши в оранжерею проглядывало солнце.

Карлос сунул нос в бассейн с рыбками, фыркнул и плюхнулся на прохладный широкий бордюр, выложенный золотыми плитками. Ивейн с восхищением осматривала оранжерею, затаив дыхание, дотрагивалась до огромных кремовых бутонов неизвестного тропического растения и, наклонясь, разводила руками огромные листья в стороны, чтобы полюбоваться на разноцветные, как райские птицы, цветы.

Может быть, дон Хуан приходит сюда, чтобы выкурить сигару на ночь, а пес лежит у его ног? Ивейн легко представила его в клубах сигарного дыма, в этом густо-зеленом полумраке таинственного, словно подводного, мира. Неясная застывшая фигура, горящий кончик сигары, освещающий длинное, мрачное лицо…

Она села на плетеный стул, и Карлос повернул к ней голову.

— Ты, мне кажется, ягненок в волчьей шкуре, а, Карлос? — Ивейн погладила его и задумалась. Как долго дон Хуан намерен держать ее здесь? Что будет, если Ида Санделл спаслась, жива и здорова и ищет свою горничную-компаньонку?

Ивейн вдыхала экзотические ароматы цветов, во множестве окружавших ее. Теперь, когда ей не нужно было бегать на посылках капризной и требовательной старухи, она чувствовала огромное облегчение и покой, однако, не могла не думать, что скрывается за любезным приглашением маркиза. Он был слишком холоден и слишком практичен, чтобы его подвигли на это сентиментальные чувства к бедной англичанке.

«Уж не вообразили ли вы, что вы возбудили во мне страсть?» — Ивейн вспомнила, как насмешливо он это спросил, и закусила губу. Словно почувствовав ее огорчение, пес подошел и положил голову ей на колени.

— Карлос, — девушка запустила пальцы в его густой воротник, — если бы ты мог говорить по-человечески, то рассказал бы мне, каков твой хозяин на самом деле, и что он скрывает под маской вежливости. Он меня немного пугает. Я никогда раньше не встречала людей, похожих на него. Санделлы считали себя потомственными дворянами, но маркиз Леонский настоящий nobleza[9]. Я представить себе не могу, зачем я ему понадобилась — простая, бедная служанка.

Утро прошло, и Ивейн вернулась в патио, чтобы пообедать в одиночестве. Все вокруг казалось притихшим, и она поняла из слов Альмы, что хозяина замка не будет весь день.

— Я посоветовала бы сеньорите отдохнуть — у нас это называется «сиеста», — иначе день будет слишком утомительным. Дон Хуан обычно ужинает у своего друга сеньора Фонески и его дочери — доньи Ракель, в их городском особняке, а после ужина они поедут в театр. Он вернется домой только поздно вечером.

— Донья Ракель — какое красивое имя, — заметила Ивейн с плохо скрытым любопытством.

— Могу вас заверить, сеньорита, — и взгляд экономки скользнул по хрупкой девичьей фигурке, — донья Ракель — признанная испанская красавица. Когда дон Хуан решит жениться, он не сможет найти для себя более подходящей невесты. Испанский аристократ должен полюбить и жениться только на девушке благородного рода и воспитания, и у дона Хуана перед глазами есть наглядный урок его собственного отца и его несчастной женитьбы, что, конечно, предостережет его от неравного брака.

Ивейн затаила дыхание. Ей хотелось еще кое-что спросить, но Альма, шурша вороньими шелковыми юбками, удалилась, оставив девушку в раздумье над ее загадочными, почти зловещими словами.

Поздно ночью Ивейн, лежа в постели, услышала, как приехала машина маркиза, прогудел рожок, чтобы привратник открыл ворота. Она живо представила себе, как лимузин медленно въезжает во двор, на заднем сиденье смуглый пассажир в черном чуть улыбается в темноте, вспоминая донью Ракель.

Да, многое еще предстояло ей узнать о хозяине кастильо, и Ивейн надеялась пробыть здесь достаточно долго, чтобы успеть понять, что скрывается за его маской холодного, непроницаемого безразличия.

Как оказалось, в следующий раз Ивейн увидела его только через несколько дней.

Старинный замок оказался огромным, с причудливой, запутанной планировкой, и, весь день бегая по нему, она находила все новые и новые высокие, гулкие залы и переходы. С наступлением вечера дон Хуан либо уезжал на своей машине к друзьям, либо ужинал в замке в одиночестве, не приглашая свою юную гостью присоединиться к трапезе. Компанию Ивейн составлял только пес, и она совсем не огорчалась, что ее полностью игнорировали. Это было даже приятным разнообразием после постоянных окриков миссис Санделл: «Пилгрим, где ты? Почему ты всегда куда-нибудь пропадаешь, когда ты мне нужна?»

Наконец она узнала от экономки, что Эмерито вернулся с материка. Весь день Ивейн провела как на иголках и совсем не удивилась, когда ее позвали к маркизу. Она должна была ужинать с ним в девять часов вечера!

В гардеробе Ивейн не было вечернего платья, поэтому ей пришлось надеть шелковое платье в мелкий цветочек. Оно было велико, но, не боясь иголки и нитки, девушка ушила его до более-менее приличного вида. Малиновые цветочки на платье ярко контрастировали с ее рыжеватыми волосами, но Ивейн сказала себе, что дон Хуан вряд ли заметит, как она выглядит.

Пришло время идти вниз. Бросив на себя последний перепуганный взгляд в зеркало, она вышла из комнаты и стала медленно спускаться по винтовой лестнице башни. На фоне мрачных старинных стен замка ее хрупкая юная фигурка выглядела еще тоньше и беззащитнее. Ивейн вошла в огромный зал с глубокими, как колодцы, тенями, с тускло отсвечивающими стенами, рамами картин, рыцарскими доспехами. Босоножки «тореро» пересекли зал и робко приблизились к покоям дона Хуана, дрожащая рука постучала в дверь.

Часы в зале гулко били девять. Ивейн собралась с духом и вошла в комнату. Дон Хуан стоял перед шкафчиком с прекрасными безделушками в черном бархатном вечернем пиджаке, безупречных брюках, опираясь на палку, и выглядел так величественно, что Ивейн сразу потеряла всю свою храбрость.