мне работу. Работа палача упала на мои плечи. Связи помогали синдикатам творить всё, что им вздумается. Но и у них были свои ограничения и рамки.

Я стал привыкать убивать, если раньше мне приходилось это делать, чтобы выжить, то теперь это стало обыденностью. Ремесло, способ заработать на жизнь. Пытки, выбивание денег, расправа над конкурентами, все это стало моим коньком. У меня не было жалости или сочувствия. Это пугало не только врагов, но и многих из картеля Шведа.

Время шло своим чередом размеренно и спокойно. Жизнь стала превращаться в рутину, я стал привыкать ко всему и думал, что это будет длиться вечно. Но, мнимое спокойствие оказалось недолгим.

Это было обычное дело по выбиванию долгов. Какой-то торговец взял то, что было ему не по силам унести, и мне предстояло сделать так, чтобы он от всего отказался, переписав все свое имущество на Шведа.

Общение с ним было не долгим, но продуктивным. Мне пришлось тщательно над ним поработать, прежде чем он подписал электронный договор, по которому все его имущество переходило в собственность картеля.

Он истекал кровью, связанный на стуле. Его дальнейшая судьба меньше всего меня волновала, и я уже собирался уходить из его дома, когда послышались шаги на первом этаже. Квартира была двухэтажная и вход был этажом ниже, относительно того где мы находились.

Шум внизу поставил меня в тупик. Я не имел никаких сведений относительно его жены и его детей.

Подскочив к истекающему кровью полутрупу, я нанес ему несколько сильных ударов. Он застонал и еле приоткрыл глаза.

— Это твоя семья? У тебя есть дети? — Ответом было лишь безразборное мычание.

В этот момент дверной механизм зажужжал, дверь медленно поползла в верх. Внутрь вошла женщина с двумя детьми, мальчиком и девочкой.

Не успели её глаза открыться от удивления, как я уже сжимал её рот ладонью.

— Не ори. — Тихо сказал я её на ухо, — Вы мне не нужны. Ты меня поняла?

Она рыдала и слезы текли по тыльной стороне моей руки. Женщина быстро закивала.

— Сейчас я уйду и больше вы меня никогда не увидите. Ты меня поняла?

И снова быстрые и частые кивки. Я посмотрел на её детей. Малыши прижались к матери, крепко обняв её у меня под ногами.

— У тебя есть дети, живи ради них. — Я отпустил её и быстро пошёл к выходу. Перед тем, как уйти из квартиры, я остановился и выложил все деньги за заказ на прихожую. Затем я исчез.

Меня бил озноб. До этого дня я никогда не задумывался о том, что у тех, кого я убивал, были семьи, дети. Люди, которые их любили и ждали.

Придя домой, у меня никак не получалось прийти в себя. Я все смотрел и смотрел на свои руки. Может быть, я и в самом деле был бездумным орудием в чужих руках. Орудием, способным только и делать, что выполнять грязную работу палача.

Я ненавидел себя, хоть и не мог себе в этом признаться. Я считал мир, окружавший меня темным и недостойным, а себя я видел порождением этого хаоса. Но причем тут были невинные люди? На этот вопрос я не знал ответа, и он ставил меня в тупик.

В тот день я не нашёл ничего лучше, чем напиться и уехать в публичный дом. Я пытался забыться в алкоголе, но он не действовал на меня, как действовал на обычных людей. Я пил и пил, вливая в себя все новые и новые порции отравы.

Проснувшись на следующие «Эдемские» сутки, я направился домой. На подходе к блоку, где жили мы с Андом, я почувствовал неладное. Слишком долго у меня была роль охотника, а не жертвы. Поэтому присутствие Чистильщиков я обнаружил слишком поздно. Это было моей роковой ошибкой.

Чистильщики были единственным карательным органом в нижнем «Эдэме». Они не брались за дело пока им не заплатили, но стоило дать им достойную сумму и доказательства против обвиняемого, как его тут же ждала расправа. Они были всем для нижнего «Эдэма» и спецназом, и судом, который не умел прощать.

Я много слышал о них, но сам не видел ни разу ни одного из них. До этого дня.

Мы с Андом жили в одной из ста двадцати квартир, на шестом этаже. Блок был не самым богатым, но он был уютным и тихим.

Еще на входе в наш блок, в мою грудь ударил мощный луч, выпущенный из лазерной винтовки одного из бойцов чистильщиков. Отлетев на пару метров, я упал. Грудь безумно жгло, но не это не давало мне подняться на ноги. Я ждал, пока те, кто сидит в засаде выйдут ко мне.

Их оказалось четверо, и они были далеко не последними, из тех, кто ожидал меня в моем доме. Они были хорошо вооружены, одеты в легкую броню с темными шлемами.

Двое из них легли сразу, взявшись за свои шеи, двоим оставшимся пришлось по несколько ударов в шлем. После чего и они оказались на полу, заливая его своей кровью.

Я был в недоумении от произошедшего. Все мои мысли были прикованы к тому, что случилось с Андом, который остался в квартире.

Убив еще пятерых чистильщиков, я понял, благодаря каким заслугам они обладают такой непоколебимой репутацией. Она была полностью оправдана. Мне было чему поучиться, чем я и занимался.

Они не были живучими как я, быстрыми и сильными, но все их действия были чёткими и размеренными. Поэтому я словил еще несколько лучей и пару пуль в бок, что было уже довольно ощутимо. Это были не смертельные ранения, но многие органы были повреждены. Организму нужно было восстановится, но возможности не было.

У входа в нашу квартиру стояло еще два бойца, они не ожидали брошенной в них гранаты. После хлопка, от их тел мало что осталось.

Внутрь квартиры я влетел как бешенный. Однако я не успел. Квартира была перевернута, вещи были разброшены. В главной комнате, возле окна, появился силуэт. Это был главный чистильщик. Форма у него была с красными вставками. Шлем его имел другую форму и был выкрашен в алый цвет. Он ждал меня, в руке он держал пистолет, направленный на лежащего на полу Анда.

Два ножа вошли в руку, в которой чистильщик держал оружие. Пистолет выпал из искалеченной руки. Он завыл, схватившись за ручку одного из ножей. Тут же, еще два ножа воткнулись в сочленения брони на теле. Завыв, он было уже двинулся