другое, чуть грубее что ли, только лоб, пожалуй, такой же высокий и волосы собранные в незамысловатую прическу, были гораздо светлее.

— Прошу прощения, что врываюсь в ваш дом. Разрешите представиться — Алексей Забродин. — Обозначил я поклон.

— Зотова Дарья Александровна. Вы, наверное, по поводу моего сына? Что он натворил? — В голосе женщины звучала нешуточная тревога.

— Нет, что вы. Просто мы познакомились с ним на рынке. Его там хулиганы пытались обидеть, а мы ему немножко помогли, ну и проводили до дома. Вообще-то мы из села приехали, хотим дом здесь купить. А у вас во дворе, я вижу, здание недостроенное, вы Дарья Александровна случайно его не продаете?

Я понял, что просто так денег она у меня не возьмет, и придется изворачиваться, чтобы помочь. Теперь, когда увидел на кого она похожа, я эту семью не брошу, помогу даже против ее желания.

— Я бы продала, да не покупает никто. А потом…. — Она безнадежно вздохнула и надрывно раскашлялась.

Так! Самое малое тут простуда сильнейшая или даже, не приведи господь, туберкулез. Хотя на туберкулез не похоже, нет чахоточного румянца. Я подождал, когда она прокашляется, спросил:

— Можно мне осмотреть здание. Пусть Григорий меня проводит.

Дарья, видимо, боясь снова раскашляться, лишь разрешающе махнула рукой. Я тронул Гришку за плечо и показал на дверь. Тот с громким звяканьем поставил на пол ведро и вышел следом за мной.

— Белый, вот тебе деньги. Вместе с Гришкой дуйте на базар или в магазин какой. Купите: хлеба булки три, масла фунта два, меду туесок, курицу ощипанную, чаю фунта два, сахару фунта два-три. Хорошо бы лимончик взять, только вряд тут лимоны продают.

— Есть лимоны. В лавке купца Морозова я их видел. Желтенькие такие. Дорогие только. — Быстро протараторил Гришка.

— Во как? — Удивился я. — А апельсинов случайно там нет? Такие же, как лимоны только рыжие? Если есть, то и их прикупите штук двенадцать. На вот еще пять рублей.

— Лимонов скока брать?

— Две-три штуки.

— Не мало? Нас вон сколько.

Я, представил себе Белого, жующего лимон, передернулся и засмеялся.

— Эти не съедим. Если денег не хватит из своих добавишь. Повтори, что надо купить.

— Так это…. Хлеб, масло, мед, чай, сахар, курицу, лимон и пильсины.

— Молодец Белый! Только не пильсины, а апельсины. Тару прихватите.

— Чего?

— В чем продукты нести будете в руках что ли? Гришка сумка или корзина у вас есть?

— Ага! Счас принесу.

Гришка метнулся в дом. А я, немного подумав, сказал:

— Грек иди с ними на всякий случай.

Проводив парней взглядом, обратился к Антону:

— Тоха, сбегай к дядьке Никифору. Там у меня в рюкзаке, в боковом кармане, мешочек с сушёной травой, сюда его принеси. Да вот еще. Захвати штук десять пропеллеров, что мы на продажу привезли и матрешку одну не раскрашенную. И книги, что я купил отнеси.

За суетой последних трех дней я совершенно забыл, что мы привезли с собой на продажу товар, изготовленный нашей дружной четверкой — тридцать пропеллеров и три матрешки, по четыре фигурки в каждой. Правда матрешек выточил дед, которому понравилась сама идея спрятать в одной фигурке еще несколько. Одну я с грехом пополам разрисовал, но красок нужных не было, и матрешка получилась так себе. Надеялся в городе найти умельца, а то без соответствующей раскраски игрушки малопривлекательны. А у Зотовых, судя по картинкам на стене, или мать, или дочь рисуют, дочь то уж точно. Сам видел. Мала, конечно, но вдруг она наподобие Нади Рушевой гений малолетний, тогда ей матрешку разрисовать раз плюнуть. Да и пропеллеры неплохо было яркими красками раскрасить.

Пропеллеры, что Тоха принесет, отдам Гришке, посоветую раздарить их его дружкам, пусть пацаны бегают по улицам и возле богатых домов устраивают соревнования, кто выше и дальше запустит свой. А там детишки чиновников и купцов весь мозг родителям своим вынесут просьбами купить необычную игрушку. Остальные отдам на реализацию, хотя бы тому же Онисиму. Не знаю чем он там торгует на базаре, но думаю продать два десятка игрушек за долю малую не откажется. И если мой рекламныйход удастся, то спрос будет. Может даже расходы на их изготовление отобьем. Хотя это сейчас не актуально, но не бросать же их тут просто так.

Тоха убежал за игрушками и травами. Мы же с Митькой-Тором пошли осматривать долгострой. А ничего так Гришкин отец размахнулся. На вскидку — метров восемь на шесть. Подвал кирпичом выложен и перекрыт, стены кирпичные толстые выведены на высоту около трех метров и перекрыты, но крыши нет, видимо планировался второй этаж. Видел здесь такие дома: первый этаж каменный, второй деревянный. Достроить и будет вполне годный домишко. Надо только с Дарьей договориться насчет цены и территории. Думаю, что это все вполне решаемо.

— Тор как тебе домик?

Митька меланхолично пожал плечами и произнес:

— Так не достроен же.

— Ничего достроим. Сделаем как нам надо. Кстати Тор, а кому ты сережки покупал? Давай колись, я ни кому не скажу.

Митька чуть покраснел, потоптался на месте и выдал:

— Машке Лучкиной хочу подарить.

— Это портнихе что ли? — Решил я уточнить для ясности.

— Ей.

Неожиданно! Я тут размышлял, как залучить к нам в команду этот юный талант, а оно вон как, яблочко, можно сказать, само в руки падает.

— Что свататься решил?

— Рано еще. Договорились на будущий год, весной или осенью.

— Значит она не против, если ты посватаешься.

— А чего ей против-то быть?

И правда! Митька конечно, не Ален Делон, но и не урод. Нормальный деревенский парень, а после того как сгонял с дядькой Кузьмой и Жабиным в Тюмень, деньжонок заработал, да приоделся, так совсем завидным женихом стал.

— А давай-ка Митька ты ей машинку швейную в придачу к сережкам подаришь, порадуешь девку.

— Машинку? Да где ж я её возьму?

— Машинку я постараюсь найти. Твое дело подарить. Ну как согласен?

Митька по идиотски заулыбался и выдохнул:

— Подарю!

Обойдя недостроенный дом по кругу, наткнулись на колоритную фигуру. Жирноватый мужик в жилете поверх косоворотки надетой на выпуск, в широченных штанах и сапогах на толстых икрах, загородил нам дорогу и, напирая тугим животом, заорал:

— Вы чего здесь шаритесь? Что вынюхиваете? А ну пошли отсюда! Шаромыжники!

От неожиданного и наглого наезда я слегка растерялся и даже сделал шаг назад под напором этого непонятного, но нахрапистого и вполне взрослого кабана. Опомнившись, я уперся тростью ему в пузо и с недоумением спросил:

— Мужик! Ты кто?

Тот, продолжая напирать и матерясь, начал сулить нам всяческих