— Ага. Очень хорошо… Ты с Одиссеем можешь связаться?

Пполковник кивнул.

— Могу. По сотовому — хотя нежелательно… есть и запасной вариант. Завтра к вечеру он будет в Банска-Бистрице, я знаю, в какой гостинице он остановится — вернее, в пансионе — позвоню с оперативного, из Кракова, и поговорю с ним. Отправить его в Дёндёштарьян?

— Отправь. Так, без фанатизма. Просто небольшое отклонение от его маршрута. За пару дней он, я думаю, Лаци найдёт, с ним переговорит и выяснит, что там у урама[10] Темешвари произошло…

— Тогда уж — у элвтарша[11]. — Козырнул Левченко знанием венгерского.

Калюжный махнул рукой.

— Теперь это без разницы… Главное — чтобы он с Лаци поговорил, выяснил, что там у моего соседа по кубрику произошло. Мы ж с ним в училище на соседних койках спали… — И генерал, тяжело вздохнув, отвернулся к окну.

«Однако Дед становится сентиментален… Стареет?» Левченко деликатно откашлялся.

Калюжный повернулся к нему.

— Да, и вот ещё. Если Одиссей Лайоша найдёт — пусть передаст ему, что пора тому уже и Москву навестить. Что старые друзья очень по нему скучают…

Пполковник кивнул.

— Передам. Я сегодня на его имя организую приглашение от какой-нибудь виноторговой фирмы, завтра вышлю нашему консулу в Будапеште, и заодно деньги на поездку. С визой, думаю, проблем не будет.

— Дай Бог. Двадцать лет его не видел — а дело уже к старости идёт, хочется, ты понимаешь, успеть всех старых друзей повидать — прежде, чем предстанешь перед апостолом Петром. Друзья — они ведь только в молодости и появляются, после сорока ими уже не обзавестись. А с годами друг, как хороший коньяк — становится только дороже. Жаль, что мы иногда слишком поздно это понимаем…

* * *

В этот ранний час на узкой и извилистой, в обычное время пустынной и тихой, почти заброшенной, дороге, пересекающей горный массив Втачник и соединяющей долину средней Нитры с придунайской равниной — было необычайно оживлённо. На одном из крутых поворотов этого шляха сгрудилось полдюжины полицейских машин и карет скорой помощи — тревожно озарявших окрестный лес работающими проблесковыми маячками. Около десятка человек в разного рода униформе деловито сновали у этого скопления машин — и ещё несколько их коллег суетились вокруг виновника этого столпотворения, старенького грузового микроавтобуса «мерседес», лежащего кверху колесами метрах в десяти ниже полотна шоссе.

Авария, случившаяся, по мнению дорожной полиции, на рассвете, закончилась весьма скверно — и водитель, и пассажир микроавтобуса погибли на месте, так что две машины скорой помощи, примчавшиеся на место происшествия из Партизанске, оказались не у дел. Врач, прибывший на первой машине, констатировал смерть пострадавших «от травм, несовместимых с жизнью» — деликатно обозначив сим словосочетанием две кровавые груды мяса и костей, ещё недавно бывших живыми людьми. Тела покойников, тщательно обысканные полицейскими, были уже погружены в кареты скорой помощи, свидетельства о смерти выписаны — и теперь медики неторопливо курили у своих машин — несколько отстранённо взирая на суету полицейских.

— Пан надпоручик, посмотрите. — Пожилой вахмистр, неловко изогнувшись, открыл один из ящиков, вывалившихся из разрушенного от удара кузова микроавтобуса. — Я такого отродясь не видел…

Офицер, руководивший осмотром места происшествия, недовольно поморщился — но, увидев содержание ящика, присвистнул.

— Ого! Ничего себе! Вахмистр Мажура, осмотрите все ящики и коробки в машине и возле неё! — И тут же надпоручик, достав телефон, набрал номер и, дождавшись недовольного «Слушаю!» — вполголоса доложил: — Пан майор, это надпоручик Крбушик. Мы с патрулем дорожной полиции из Злате Моравце на двадцать шестом километре пятьсот одиннадцатого шоссе. Здесь автокатастрофа. Очень необычная, пан майор!

В трубке хмыкнули.

— Крбушик, не валяйте дурака и не напускайте таинственности! Что там у вас такого необычного?

Надпоручик, собравшись с духом, произнес:

— Оружие, пан майор.

— Что? Какое оружие? — Затем в трубке замолчали, и через минуту уже совсем другой голос, не лениво-раздражённый, а деловитый и собранный, спросил: — Сколько и какого оружия? Какой автомобиль?

— Пан майор, машина — грузовой микроавтобус «мерседес», старый, когда-то белый. Номера — зволенские. В машине на момент катастрофы находились два человека — водитель и пассажир. Судя по документам — цыгане из Требишова. В первом же открытом ящике найдено шесть автоматов Калашникова…

— Есть ещё ящики?

— Есть. — И, повернувшись к копающимся в грузовом отсеке микроавтобуса полицейским, надпоручик крикнул: — Мажура, ко мне!

Толстый вахмистр, пыхтя и отдуваясь, подбежал к офицеру.

— Да, пан надпоручик. Я здесь!

— Ну? — нетерпеливо бросил Крбушик.

— Ещё двенадцать автоматов, десятка два коробок патронов… И ещё…

— Что ещё?

Вахмистр пожал плечами.

— Не знаю, как и сказать… Четыре гранатомёта, пан надпоручик!

— Соберите все оружие и сложите в целые ящики! — а затем, в телефонную трубку: — Две…

— Слышал! — голос в трубке резко оборвал надпоручика. — Собрать на месте происшествия всё, что возможно! Я сейчас вызову из Нитры кран и платформу, надо будет поднять автобус и доставить в директорат! Да, сколько у вас там людей?

— Трое из дорожной полиции из Злате Моравце — поручик Лукан и два его сержанта. Из уголовной полиции, вместе со мной — четверо, и эксперт-криминалист из Превидзы, он у нас на стажировке. Всего — восемь. Плюс — девять медиков и работников дорожной службы, но они всего этого пока не видели…

— Пусть и не увидят. Место происшествия оградили?

— Пока нет… Оружие только что обнаружили!

— Оградите. Оставьте двух своих людей, пусть не допускают к автобусу любопытных. Все собранное оружие отправьте в Нитру немедленно!

— Да, пан майор, все будет сделано.

— Закончите — доложите. Всё, конец связи.

Надпоручик покачал головой и, спрятав телефон, спустился к микроавтобусу.

— Ну что, Лукан, что скажешь относительного этого металлолома? — спросил он у старшего группы дорожной полиции.

Поручик, пожав плечами, ответил:

— Странно всё как-то… И даже не о грузе речь… Машина — из Зволена, а водитель и пассажир — требишовские цыгане. Где Зволен, а где Требишов? — затем, подойдя к автобусу, провёл пальцем по оставшейся, ко всеобщему удивлению, целой правой фаре пальцем, показал его надпоручику: — Вот, смотрите, пан Крбушик. Всё стекло — в насекомых.

— И это значит?

— Это значит, что ехали ночью, и ехали долго. Очень долго! Как минимум — часов десять. Судя по тормозному следу, оставленному машиной — ехали с севера.

— Если вечером выехать из Требишова — то как раз к утру будешь здесь. Так?

Поручик отрицательно покачал головой.

— Нет, не так. В кармане одного из трупов ваш прапорщик Турец нашёл чеки с заправок. Заправлялись дизелем на «Словнафте» в Дольнем