— Я о том видении, которым вы поделились со мной пару недель назад. Сразу после… — он сделал паузу, — после смерти мистера Томсона.

Перед глазами снова пронеслась сцена на светском приеме, где мужчина падает на пол, его тело сводит судорогой и замирает. Эта яркая картинка сменилась еще более мрачной — той, где умираю уже я.

Но, кажется, Амелия никому не говорила о том, что увидела в видении собственную смерть.

Я посмотрела на ректора, раздумывая над ответом. Тот подбодрил меня.

— Мисс Бартон, у вас невероятно сильный дар, — сказал он, подпустив в голос меду, — скажите, вы не разглядели в магическом шаре лица жертвы? В первый раз, вы сказали, что видение было нечетким, но за две недели вас не посещала… более понятная для толкования картинка?

Повисло молчание. Ректор смотрел на меня выжидающе, а я быстро соображала. Амелия по какой-то причине не сказала ему о собственной скорой гибели (вернее уже моей), притом, что ректор — друг ее семьи. Если смолчала она, почему должна довериться я? Меня он в детстве на спине не катал.

— Простите, мистер Саймон, — с притворным огорчением проговорила я и скромно сложила ладони на коленях. — К сожалению, мне нечего добавить к уже сказанному. Преступление совершится повторно, но кто именно станет жертвой, я не знаю.

Ректор крякнул, а затем покачал головой.

— Печально-печально… Простите, что беспокою вас с этим, но полицейское расследование так медленно продвигается, а семья Грифлендов с каждым днем тревожится все сильнее.

Грифленд. Ну конечно! Джеймс Грифленд приходился лорду Томсону племянником. Черт ногу сломит в этой сложной родословной аристократов.

— Мне жаль, что семью Грифлендов постигло такое несчастье, — как и подобает случаю, с достоинством выразила сочувствие я.

— Прекрасная семья, — задумчиво проговорил ректор. — Уже четвертое поколение обучается в стенах нашей академии.

Я вежливо покивала, изображая понимание. Следующие слова ректора заставили мое лицо перекоситься.

— К слову, о них. Мисс Бартон, не могли бы вы проявить снисхождение к мистеру Грифленду? Молодому Джеймсу сейчас непросто. Смерть дяди сильно подействовала на него. А вы жестоко высмеяли его перед всем курсом, — с неодобрением заметил он.

— Да я…

— Горячо сожалеете? — подсказал ректор.

Я проглотила почти сорвавшиеся с губ слова, сильно отличающиеся от услышанной версии. Фраза: «голову ему сверну за кляузничество», так и осталась вертеться на языке, покалывая нёбо.

— Безмерно, — мрачно согласилась я. — Безмерно сожалею.

«Что не задушила его собственным шарфом».

— Я рад, что мы пришли к пониманию, — кивнул ректор и вдруг спросил: — Мисс Бартон, вам нехорошо?

— Почему вы так решили? — удивилась я.

— У вас выражение лица, как у человека, увидевшего мышь.

— И готового закричать?

— Хм… Скорее схватиться за чугунную кочергу и прибить мерзкого грызуна.

«Отличная идея!»

Я выдавила из себя улыбку.

— Это все женское недомогание, мистер Саймон. Если позволите, я пойду к себе и прилягу ненадолго.

— Конечно-конечно, — с пониманием откликнулся ректор и посмотрел в пенсне, наведя его на меня. — В лечебнице наверняка дежурит кто-то из магов-целителей. Возможно…

— Благодарю, — отказалась я, медленно вставая из кресла и разглаживая рукой юбку, — но в этом нет необходимости.

Ректор тоже встал и проводил меня до двери. Уже на пороге он снова напомнил мне:

— Мисс Бартон, если ваше видение вдруг станет более четким…

— Я непременно сообщу вам, мистер Саймон, — солгала я и покинула кабинет.

* * *

Мне повезло. Когда я, дрожа от пронзительного ветра, вышла из замка и направилась в общежитие преподавателей, располагающееся за небольшим парком, дождь стих. Стуча зубами от холода, я посчитала это хорошим знаком. Я не могла вспомнить, где оставила меховую накидку. Без нее тонкое пальто почти не грело. Каблуки сапожек Амелии глухо стучали по дорожке, выложенной брусчаткой. Несмотря на ранний час, из-за плохой погоды уже сгущалась темнота. Желтый свет высоких фонарей, бегущих вдоль пожухлого газона, падал на дорожку и разгонял гуляющие по ней тени. За спиной раздался топот чьих-то ног.

— Мисс Бартон!

Я резко обернулась и практически уткнулась в широкую грудь, виднеющуюся в так толком и не застегнутой белой рубашке.

— Мистер Грифленд, — без малейшей нотки радости протянула я. — Что вы тут делаете?

— Вас догоняю, — легко признался он. — Уже догнал.

Я сделала шаг назад и посмотрела на парня внимательнее. В неровном свете фонаря его лицо казалось старше и серьезнее. На высоком лбу, между широкими дугами светлых бровей, пролегла морщинка — Грифленд хмурился и выглядел виноватым.

Совесть проснулась?

— Сомнительное достижение, — заметила я, возвращаясь к разговору. — Догнать преподавателя прорицания несложно. Попробуйте в следующий раз обогнать своего куратора на тренировочном полигоне.

Я отвернулась и снова зашагала по дорожке парка. За голыми кронами уже виднелось небольшое двухэтажное строение в готическом стиле. Когда-то оно использовалось в качестве домика для гостей (вот это я понимаю размах!), но это было давно. С тех пор, как замок превратили в академию, эту пристройку отдали под общежитие для преподавателей.

— Подождите! Я хотел с вами поговорить.

— У меня нет времени, мистер Грифленд.

— Неправда.

— Вы правы, — согласилась я и снова обернулась к нему. — Тогда вот вам правдивый ответ: у меня нет желания разговаривать с вами и, к тому же, мне холодно.

Я натянула на руки рукава, жалея, что классическое пальто Амелии не предусматривает карманов. Наверное, надо было взять перчатки, но в утренней спешке я их не нашла.

Я не без зависти взглянула на Грифленда. На нем было теплое и удобное пальто с высоким воротом и капюшоном. Последнее — дань молодежной моде. Амелия тоже такое хотела, но продемонстрировать бунтарский дух и знание новых веяний моды ей мешал статус преподавателя.

Я удивленно моргнула и остановилась, когда на мои плечи легло рассматриваемое секунду назад пальто. Его щедрый владелец остался в одной рубашке. От вида его оголенной шеи мне стало еще холоднее.

— Это… что? — строго спросила я, скосив глаза на лацканы пальто.

— Вы же мерзнете, — пожал плечами Грифленд. — А я хочу с вами поговорить.

— Да вы… — Я замолчала, припоминая, можно ли оскорблять студентов и не грозит ли это увольнением. Мне только-только удалось его избежать.

— Я бы пригласил вас в кофейню, где хотя бы тепло, но вы же не пойдете.