Путь истинный… Эта фраза застряла в мозгу Дмитрия Сергеевича. Что это за путь такой и кто может сказать, истинный он, или нет, если ты никого не убивал, никому не принес зла?

Может, вообще это дело прекратить. И хватит читать рукопись.

Дмитрий Сергеевич посмотрел на желтые страницы. С них словно стекала ненужная ему жизнь сына, который начал зачем — то исповедоваться.

Плюнуть на все и поехать, как он и обещал своему заму Левушке, в санаторий, подлечиться. Завести там новую интрижку с какой — нибудь из Мурманской области. Почему именно из Мурманской? Из прошлого долетела до сознания Кошерина слабое воспоминание о далекой молодости, когда он провел на берегу Крыма с девушкой Феклой прекрасный сексуальный месяц.

А еще говорят, веди пристойную жизнь. Сколько раз он отдыхал пристойно, и ничего не помнит, а вот с Феклой…

И так захотелось Кошерину уехать от всего этого обрыдлого, что он решительно встал и пошел в свою комнату, все больше твердея в мысли об отдыхе. Он сел в свое кресло и уставился в окно.

И в этот момент зазвонил телефон.

— Я вас слушаю, — сказал голосом сильно занятого человека Дмитрий Сергеевич. — Говорите.

— Смирнов на проводе, — услыхал он бодрый голос капитана. — Что-то вы не подаете никаких весточек, я уж заждался. Или вас уже не интересует…

Пошел ты, про себя сказал Кошерин, тебя еще не хватало! А в это время его голос произносил в трубку:

— Вот только сейчас думал об этом. Честное слово, начинаю верить в телепатию, Николай Валентинович.

— А чего в нее верить, она есть, доказано. У нас даже внештатный экстрасенс имеется. Вот он, между прочим, и подсказал мне одну хорошую идею.

— Какую, внимательно слушаю.

— Да вот, не оставил ли каких записок дома ваш сын, может, он предупредил о чем-то… Одним словом, нам с Дубровиным Поликарпом Петровичем и Иваном Леонидовичем Курковым хотелось бы осмотреть жилище вашего сына. С его работой уже все понятно, а вот жизнь семьи… Ну, вы меня понимаете. Как на этот счет?

Дмитрия Сергеевича словно по голове дубиной стукнули. В мозгу молниеносно пронеслись мысли и о рукописи, и о Куркове, который обо всем догадывается…

— Когда вы хотели бы подойти? — спросил Кошерин.

— Да хоть сейчас.

— Ну, нет. Сейчас я не готов, мне уезжать нужно. Вот через пару дней.

— Хорошо, через два дня, — согласился Смирнов. Часов этак в одиннадцать. Только ничего в комнате не меняйте.

— Договорились.

Положив трубку, Кошерин тут же встал, словно его током пробило. Да так оно и было, от сонливости и расслабленности не осталось и следа. Это почему же в комнате ничего не менять? Что этим капитан Смирнов хотел сказать? Может, их экстрасенс сидел рядом и уловил мысли о рукописи, и вообще?…

Кошерину стало не по себе. Сердце обмякло, застучало где-то в области живота. Не так ли начинается инфаркт, быстро подумалось?

Кошерин попытался успокоиться. Что, действительно, такого, если они найдут рукопись, пусть читают? Но как они могут читать, если он еще ее сам не прочитал, а вдруг там такое написано…

Вообще, какое право они имеют копаться в его квартире? Это же натуральный обыск! Но на обыск необходим ордер. Значит, его в чем-то подозревают? В чем?

Болван, утешил себя Кошерин, ведь действительно Виктор мог оставить какую-то записку. Да, собственно, одна записка есть — целая рукопись. Если ее прочитать, может, и будет дан ответ на вопрос…

И кого ты винишь, ведь это ты сам заварил кашу с поиском Виктора, никто его не тянул за руки идти в милицию? Но если бы он не пошел, то закралось бы подозрение в его причастности…

Голова у Кошерина начала раскалываться от совершенно идиотских, противоречащих друг другу, мыслей. И так было плохо, и так не лучше.

Но одно он уже решил: рукопись он им не даст. Пока сам не прочитает. Следовательно, ее надо спрятать. Но куда?

Оказалось, некуда. В доме нельзя, а у кого — то… Не было вокруг Дмитрия Сергеевича таких лиц, которым он бы безоговорочно доверял. Разве что Роза? Но как к ней пойти, если они рассорились? Вернее, он ушел, громко хлопнув дверью.

Что тут греха таить, Кристина именно из — за Розы имела к нему претензии. Подружка Розы отомстила своей более удачливой сопернице, написав письмо Кристине о его неверности. Остальное было делом техники. Жена выследила и… Но ведь и сама ходила на сторону, так что их отношения с Розой, красавицей еврейкой, продолжались, но теперь уже чуть ли не на законных основаниях.

Жена знала, скандалы дома прекратились. Они начали жить по новым правилам, каждый был свободен, не попрекал другого, спал на своем топчане, деньги на жизнь Кошерин исправно давал.

Одно время он хотел разводиться и жениться на Розе Киновар, такая странная у нее была фамилия. Но не отважился. Тогда не приветствовались родственники евреи, а уже в советские годы Кошерин был руководителем районного номенклатурного масштаба.

А потом уже все пошло само собой. Перестройка, работа… Роза вдруг засобиралась ехать на ПМЖ в Израиль. И только ее двоюродный брат Аркадий, который жил в этой стране лет пятнадцать, отговорил из-за ужасного климата.

С ее давлением туда ехать, все равно, что сразу на кладбище. «Ты приобретаешь свободу в одном и теряешь в другом, как-то прочитала Роза выдержки из письма Аркадия. Климат здесь просто убийственный, летом нечем дышать. Так что лучше дыши в своем благословенном Киеве».

Если разобраться, он сломал жизнь Розе, она его любила и привыкла к нему, а он не мог переступить с ноги на ногу, сомневался и боялся. А главное, превратил их отношения в сплошную постель. Днями он сидел на своей работе, и для него его холдинг был самым важным на этой земле. Он и Розе все время об этом говорил.

— Да, я трудоголик. Но ведь не ради себя стараюсь. Я достаточно зарабатываю, и когда мы поженимся, у тебя не будет никаких проблем.

Роза смотрела на него равнодушно — сколько раз она слышала это.

Теперь можно себе сказать — именно так.

В последнее время их отношения стабилизировались, уравновесились. Роза стала никакой. Спала с ним, как долг отдавала. Он не укорял, плюнул на все и продолжал жить, как подсказывали обстоятельства.

Кошерин уже после смерти Кристины хотел переехать к Розе в ее трехкомнатную квартиру, которую ей в свое время построил за свои кровные на Нивках (мог и бесплатно, но тогда бы об этой связи узнали на работе), но опять не сложилось: он начал часто ездить в командировки, работа совсем поработила его.

Конфликт у них произошел как раз поэтому: Роза стала, как в свое время Кристина, подозревать его в измене. Казалось, они настолько уже срослись и сроднились, что не скрывали ничего друг от друга, даже, если кто-то поглядывал на Розу, то она рассказывала об этом. И он не стеснялся, рассуждал при ней о своих плотских желаниях, о природе влечения его, как мужчины, к молоденьким женщинам.