в транс на пару секунд… Прекращай уже общаться с духами, это небезопасно! И нормальных людей может напугать.

Когда я поднимаюсь на ноги, Роберт вскакивает. Я всего лишь чуть-чуть его пораню. Дотронусь лишь кончиком лезвия, чтобы посмотреть, что это за… субстанция. Потом я готова извиняться до скончания веков! Не знаю, что отразилось у меня на лице — ни слова не говоря, Роб рванул по коридору и заперся в гостевой ванной. "Ну вот и вот. Это будет засчитано на суде как чистосердечное признание?". Ведьма не должна быть такой пугливой, но сердце уже начинает странно трепыхаться, и чёрт… Я не понимаю, что происходит!

Я позвонила Айви и сказала, что совместный ужин, похоже, отменяется, мне очень жаль — Роберт занемог.

Айви запричитала, но призналась, что тоже себя тошнотно чувствует, и её даже, кажется, знобит. (Я закатываю глаза). Она хочет выпить молока с мёдом и завалиться спать. Под новенькое лоскутное одеяло с распродажи в "Пигли-Вигли"! "Купи себе такое, Дженни, это не одеяло, а рай земной!" (Я закатываю глаза так, что вижу звёзды).

— Передавай Роберту, чтобы не вздумал расклеиваться, он нам всем ещё пригодится.

— Непременно.

Возвращаясь из гостиной, я стучусь в дверь ванной.

— Ну всё, Бобби, хватит валять дурака, выходи. Сегодня, по крайней мере, я не стану выяснять, что это за чёрная дрянь засела в тебе.

Он обиженно возится на полу, наверное лежит, уткнувшись лицом в коврик. Коврик чистый, но мне это всё равно не нравится.

— Роберт, — я подбавляю в голос металла, — считаю до пяти, и если ты не сделаешь попыток выкатиться оттуда, я уйду. Уйду и заберу с собой курицу! Ты будешь довольствоваться овощным рагу с подливкой! Uno… dos… tres… cuatro…

Задвижка звонко щёлкает, и в этот момент мои нервы не выдерживают. Мне ужасно жаль своего глупыша: хочется поколотить его и прижать к себе одновременно. Но я бегу в холл, хватаю сумку с облезлого пуфика и сбегаю из этого дома, ни разу не обернувшись.

Возможно произошедшее как-то связано с тем вечером, когда Лорен превратила мой балкон в ковёр из барвинка, а потом уколола Роберту палец, но я не уверена.

Начинается с того, что днём Мелисса заявляется в Музей колдовства, где мы с Лорен и Кайлой готовим выставку рукописей, и грозит исключением из ковена. В тесном кругу ведьм ни у кого не должно быть секретов, а у нас с Лорен, по мнению Верховной Жрицы, они есть, и это становится проблемой.

(Лорен говорит, что некоторые женские экземпляры допустимо сжигать на кострах и приводит в пример санитарные рубки леса).

Итак, Лорен с вызовом поднимает подбородок, а рамка и паспарту летят в стороны.

— Не замечала, душечка, чтобы твоё имя стояло в одном ряду со Старыми Богами.

Меньше всего темноволосая ведьма в этот момент похожа на "душечку".

— Как это понимать?

Между Лорен и Мелиссой только стеклянная вертикальная витрина, и чёрные кошки изящно кружат вокруг женских ног. Ситуация опасная: у нас не будет в ближайшее время новых витрин. Даже если "Таро Диких Лисиц" будет хорошо продаваться.

"Алло, это полиция графства? Меня зовут Кайла Спаркс, и я хочу сообщить о жертвах длинных когтей!"

"Мэм, поняли вас. Выезжаем".

Но Мелиссе и Лорен не до шуток: одна сжимает в руке драгоценный камень на цепочке и шепчет заклинание, другая демонстративно играет вытащенной из волос деревянной шпилькой.

— Лично я как делилась сокровенным только с Гекатой15, так и буду продолжать. Но могу и тебе телеграфировать, без проблем. Вернее… ах! — Голос Лорен блекнет до коварного шёпота. — У кого-то проблемы обязательно будут.

Мы с Кайлой стараемся убрать подальше драгоценные листы с сигилами, чтобы искры и молнии, которые вылетают из глаз фурий, не воспламенили их. Чёрные кошки, напитавшись электричеством, наконец-то разумно прячутся.

Потом мы с Лорен пришли ко мне и пировали в кабинете Роберта. Без угрызений совести выпили три бутылки "Бахуса" из его запасов и съели почти целый "пастуший пирог".

"Мы крупные девушки, пусть так и остаётся! А скоро станем совершенно свободными! — Лорен провозгласила это с набитым ртом. — Мы поселимся на ферме, будем выращивать овец, прясть шерсть, творить дикую магию! Я, в отличие от Мелиссы, могу поднять конус силы16 до небес".

Это правда. Если мы с Лорен когда-нибудь организуем собственный ковен, то первый закон в нашей Книге Теней будет гласить:

"Никто не идеален,

Но Лорен –

Идеальна.

Она — воплощение бога в теле богини".

Солнце уже садилось, а Роберт не появлялся. У него в редакции настоящий бедлам, я хожу туда по четвергам относить материалы для колонки "Ведьма Дженни может объяснить" и вижу всю эту кодлу. Уникальных магических советов читателям я не даю и по части юмора далека от Луизы Хюбнер17, но многого от меня и не ждут.

— Интересно, что он наплетёт на этот раз? Ты как хочешь, а я доедаю его порцию!

В этот драматический момент я свешивалась с маленького балкона, пытаясь дотянуться до пушистой гусеницы на белой иве, а Лорен валялась на полу и держала меня за подол.

Честно говоря, мне наш с Робертом дом не очень нравится. Не потому что он такой маленький (здесь всё почти как у всех: две спальни и кабинет на втором этаже, гостиная, соединённая с холлом, кухня, объединённая со столовой, и две ванные комнаты на первом. И даже милые балкончики. И даже башенка!). Я люблю дома с историей — с длинными коридорами, тайными запертыми комнатами, от которых нужно с приключениями искать ключи, загадочными чуланами и пыльными чердаками, набитыми старыми книгами с таинственными записями… Как у Салазара!

— На что ты намекаешь? Роберт верен мне как… Чёрт!

Я почти подцепила гусеницу, но она извернулась и сорвалась с листа в темноту, а Лорен зашептала что-то, от чего меня начало клонить в сон. Когда я пришла в себя, весь балкон — и пол, и стены — были покрыты свежими тёмно-зелёными листьями и крупными синими цветами. Ощущалось это как будто я покачиваюсь на волнах, и меня уносит всё дальше и дальше в цветочное море. Я всё ещё была пьяна, совсем стемнело, и в небе зажглись звёзды. И ровно в тот момент, когда я нашла губы Лорен и она сжала меня в объятиях, не собираясь отпускать, в комнате зажёгся свет и убил волшебство.

Роберт оттягивал ворот рубашки, чтобы освободиться от галстука, и задумчиво смотрел в потолок, но вдруг вскрикнул. Подбежал к балкончику, по пути