— Вот и умничка, — Туасея поцеловала мальчика в лоб. — Значит, договорились? Ты выберешь Майю?

— Да, так уж и быть, осчастливлю именно ее.

— Земеил, надеюсь, мы оставим наш разговор в тайне? Конечно, мы не говорили ни о чем таком запрещенном… Но ты же знаешь, как любят во дворце сплетничать и плести интриги. Еще всё переврут и расскажут королеве совсем не то, о чем мы беседовали. Тебе может влететь.

— Ох, тетушка, конечно я не скажу матери ничего. Кстати, а если б твоя дочь тогда не умерла при родах, она была бы королевой сейчас? Тогда я смог бы жениться на ком хочу?

— Ох, твои слова вызвали во мне такую грусть, — Туасея промокнула платочком сухие глаза, — Ну да не будем о тех печальных событиях. Впереди тебя ждет бал и выбор достойнейшей! Иди, поиграй еще.

Проводив взглядом убегающего Земеила, Туасея вернулась во дворец, даже не пытаясь скрыть довольную улыбку. От Аринхат через слугу ей передали приглашение выпить чаю и она поспешила в покои королевы.

Аринхат сидела в кресле, держа фарфоровую чашечку в одной руке, а в другой блюдце.

— Присаживайся, — увидев сестру, предложила королева. — Чаю?

— С удовольствием, — Туасея села в кресло и взяла чашку с чаем, поданную служанкой.

— Ты беседовала с моим сыном. О чем? — сразу спросила Аринхат.

— Какие проворные у тебя шпионы, — Туасея невозмутимо и не спеша сделала глоток ароматного напитка. — Разве не можем мы обсудить с твоим сыном предстоящий бал?

— И что же именно вы обсуждали?

— О, ничего такого. Спросила, в чем пойдет принц на бал… Как его самочувствие… Ах да, еще спросила, сколько танцев он разучил. А что, что-то случилось? Почему ты спрашиваешь?

— Да так, — Аринхат неопределенно пожала плечами, — думаю, нужно направить взор принца на семью Почетной Верины. Всё-таки ее отец даст за свою дочь огромное состояние. Столько, что можно будет подкупить любого гвардейца. Да и в роду Почетной одни девочки, тут осечки не будет.

— Не буду спорить, ваше величество, вы видите намного дальше, чем я, — Туасея улыбнулась. — В конце-то концов, это всего лишь смотрины и танцы. Мы все так любим танцы и музыку, не так ли?

г. Тар

Почетная Балава, помурлыкав с мужем, отправилась в город, пояснив, что у нее появились кое-какие дела, и она хочет прогуляться пешком. Накинув плащ с глубоким капюшоном, Почетная, периодически оглядываясь по сторонам, быстро шла по узким улочкам, удаляясь от дома. Наконец она подошла к неприметному домику, затерявшемуся среди могучих деревьев, на самой окраине города. Отдышавшись и постучав три раза в дверь, она стала ждать, прислушиваясь к малейшим шорохам вокруг.

Дверь ей открыл глубокий старик, с облезлыми бакенбардами и крючковатым носом. Один глаз его был закрыт черной повязкой, а второй смотрел хитро и подозрительно.

— Госпожа! — узнав гостью, старик расплылся в беззубой улыбке. — Чем могу быть полезен?

— Ухрус, ты примешь меня на пороге? — бровь Балавы поползла вверх.

— Проходите! Милости прошу в мое скромное жилище! — засуетился старик, пропуская гостью внутрь.

В доме Почетная сразу прошла в гостиную, что выдавало в ней человека, часто бывавшего в этом месте и, усевшись на маленький диванчик, терпеливо ждала, пока старик дошаркает вслед за ней.

— Так что же? — старик нетерпеливо тер рука об руку.

— Ухрус, ты знаешь меня давно, — начала Балава, откашлявшись. — Ты знаешь, что за твоё молчание и помощь я всегда щедро благодарю тебя.

— Да-да, так и есть!

— Мне нужно такое средство, чтобы … М-м-м…Собака…Или кошка. В общем, после этого средства, чтоб она не жила.

— А эта собака…или кошка молодая или в возрасте? Крупная или худощавая? — уточнил старик, прищурив свой единственный глаз.

— Очень молода и худая.

Почесав щеку, старик что-то забормотал и ушел в другую комнату, охая и ахая, сетуя на старость и на больную спину. Вскоре откуда раздались звуки перебираемых склянок и хлопанье дверей шкафчиков.

Наконец, вернувшись, протянул Почетной мутный маленький пузырек с зеленоватой жидкостью.

— На молодую и худую хватит и половины пузырька, — пояснил старик. — Очень дорогое средство. Ни один лекарь не обнаружит яд.

— Я не собираюсь торговаться, — Балава осторожно взяла пузырек и завернула его в тряпку. — И всё же, сколько ты хочешь за это средство?

— Всего ничего, всего ничего, — старик закатил глаза, — сто монет будет достаточно.

— Однако, — Балава поджала губы.

— Девяносто, — тут же отреагировал Ухрус. — Очень хорошее средство. Скидку сделал только потому, что очень вас уважаю.

— Ладно, — женщина достала кошелек и отсчитала хитрецу деньги, — проболтаешься, все твои внутренние органы будут висеть на деревьях, словно гирлянды.

— Что вы, — старик замахал руками, — я продал вам всего лишь микстуру от кашля, не так ли? О чем тут рассказывать?

— Да, — Почетная поднялась с диванчика, — твои средства о кашля всегда меня выручали. А я как раз-таки приболела.

— Вот и лечитесь, — Ухрус проводил женщину до двери и помахал на прощание рукой.

Закрыв дверь, старик неторопливо пересчитал вознаграждение и довольно проворно взобравшись по стремянке, открыл потайную дверцу под потолком, куда и высыпал все деньги.

— Собачки, кошечки, люди… Какая разница? — бормотал он. — Я старик, мне нужно на что-то жить и содержать внуков. В конце концов, платит она мне хорошо, так что к черту все эти муки совести.

Между тем, по пути домой, Балава свернула на местный рынок и купила небольшую корзинку со спелой клубникой. Аромат от ягод был изумительный. Спелые красавицы, словно на подбор, радовали глаз, вызывая невольное слюноотделение. Улучив момент, когда в одном из переулков стало пустынно, Почетная достала мензурку с ядом и щедро вылила содержимое на ягоды.

Вернувшись в людное место, она постояла какое-то время, делая вид, что разглядывает витрины магазинов. Но как только увидела какого-то бедно одетого мальчишку лет семи, тут же поманила его пальцем.

— Хочешь заработать монеток? — вкрадчиво спросила она мальчика, поглубже натянув капюшон на лицо.

— Конечно, госпожа! — глаза мальчонки засверкали.

— Тогда вот тебе корзинка с ягодами. Только не вздумай их есть, я их посчитала! Дойдешь до железнодорожного вокзала, подожди почтовый поезд. Там отдай корзинку роботу-почтальону вот с этим адресом. Понял?

— Ага! — мальчик взял в руки корзинку и листок с адресом.

— А вот тебе за труды, — Балава протянула ребенку три монетки. — Но помни, съешь хоть одну и небеса жестоко покарают тебя.

— Я честный, госпожа! — мальчишка широко улыбнулся и, взяв монетки, что есть духу побежал в сторону вокзала, предвкушая, как удивится его мать, когда он вечером принесет такие деньжищи домой. Его маленькие пальчики сжимали записку с адресом, на которой