таких ещё поискать, днём с огнём не сыскать: внушительных размеров неприступная крепость со рвом, стоящая на обрыве, с зияющей за ней бездонной пропастью глубокого синего моря; мощные башни и шпили, колонны, фрески, купола…

Всё же вид дворца был не столь страшен: рядом и лес, и лужайка, и прекрасный водоём, которые скрашивали всю эту свирепость.

Принца же заморского король-отец послал в сей замок не из-за большой любви принца к Альбине, и не ради уважения к соседнему королевству: тёмные времена настали, и породниться стоило для того, чтобы два родственных, дружественных друг другу соседних королевства в случае чего могли объединиться и дать отпор всяким там захватчикам (а заполучить богатое, сытное, довольное всем королевство настоящих разбойников мёдом не корми). Брак же между престолонаследниками разных королевств был бы своего рода гарантом мира и благополучия, уверенности в сегодняшнем и завтрашнем дне, ведь одна корона — хороша, но две-то лучше!

Принц же, имя которому — Роган, прибыл в чуждые ему края дней за четырнадцать за приготовлением яблочного пирога Сильбиной Альбине, и гостил ещё примерно столько же. Потом отбыл, ибо осень, да и всякие дворцовые дела. К тому моменту, как с Сильбиной случились все те несчастья, нами уже описанные, Роган прискакал вновь. И с каждым посещением званых завтраков-обедов-ужинов на террасе, с каждой совместной охотой с возможным будущим тестем Рогану эта семейка нравилась всё меньше и меньше, а уж тем более эта вредная Альбина, которую он стал попросту недолюбливать. Он её не переносил, но поперёк воли отца ничего поделать не мог. Так они и жили, а принц всегда искал предлог не гулять с Альбиной по аллее, от одной арки к другой.

В один прекрасный день Роган не выдержал своего затяжного пребывания в месте, которое ему осточертело, и решился на отважный, смелый, но крайне глупый, непродуманный поступок: он вознамерился исчезнуть, да так, чтобы его никто не смог найти.

Сей заморский принц выменял всю свою дорогущую одёжу на какую-то бесформенную робу, и осла в придачу. Решил этот молодчик скитаться, ходить-бродить по белу свету да настоящего житейского опыта набираться. В нём совершенно не было вельможеской гордыни и нелицеприятных замашек властолюбца, но человеческая гордость имелась. Роган посчитал, что всего нужно достичь самому, а не почивать на лаврах деяний своей монаршей родословной. Прежде всего, конечно же, парень бежал из-под венца, ибо не захотел обручаться против своей воли, к тому же с нелюбимым ему человеком. Он знал, что если прислушается к отцу, то будет всю жизнь жалеть, и будет крайне несчастен. Роган был твёрд в своём намерении и был уверен, что не пожалеет о своём выборе.

Беглец устроился работником в морском порту и вначале ему поручали самую тяжёлую, самую чёрную работу. А надо отметить, что наш герой не обладал особой физической силой и на королевских соревнованиях между рыцарями не всегда мог постоять за себя; не любил он насилие, бежал от него, если это было возможно.

Три месяца уж позади, и сошёл с юноши всякий румянец, и некогда белоснежная кожа покрылась грязью и несмываемым загаром. Трудился парень день и ночь, спины своей не разгибая. Что ему только не приходилось делать: и мешки таскал, и палубы стоящих на причале суден драил, и кочегарил, и кашеварил, и даже за просто так битым ходил. Если он чего и боялся, то того лишь, чтобы не признали в нём сына короля соседнего государства, ибо снаряжена была великая погоня, и искали-проверяли каждый угол.

Вот и новая мозоль, а то и рана; ноготь, как назло, сломался. Колет в левом боку от постоянной беготни и суеты. Гоняют, точно каторжника какого, но молчит, крепко стиснув зубы.

Но мир не без добрых людей, и проникся начальник порта к труженику своему большим доверием, большой симпатией; заприметил он его великое рвение и старательность. Стал поручать не менее ответственные, но более чистые дела, а потом и вовсе будто усыновил, поскольку Роган мог теперь замещать своего милостивого покровителя.

К сожалению, не бывает доброты без худа, и подвергся однажды порт морской большому ограблению со стороны морских пиратов, людей низких и крайне алчных. Покровителя Рогана убили в страшной схватке, а его самого и многих других (тех, что помоложе) заковали в тяжёлые оковы из прочного чёрного металла. Их всех согнали на какую-то посудину, и заставили грести.

Так и гребли несчастные в два ряда, на большом гребном вёсельном шлюпе о тридцати вёслах с носом в виде головы дракона, и парусом ему служила чёрная материя.

До короля дошли известия о том, что приключилось в порту, и королевский флот поплыл, дабы мстить, и мстить жестоко.

Галера, на которой как раб грёб Роган, отплыла от берега уже достаточно далеко, но тридцать уставших, обессиленных трудяг, согласно стратегам короля, рано или поздно должны были выдохнуться и выбыть из строя. Так и случилось — галера, в конце концов, встала, как вкопанная, посреди моря-океана, а первоклассный королевский флот окружил ту бедолагу, точно львиный прайд больную антилопу.

Однако и пираты были далеко не лыком шиты, ожесточённо, остервенело обороняясь. Адмирал же короля медлил с абордажем и палил в воздух крайне редкими, одиночными залпами, для видимости, не особо целясь, прекрасно зная о том, что патроны у пиратов на исходе. Он не ошибся — стрельба на галере, на которой находился закованный Роган, вскоре прекратилась, ибо пираты перестали тщетно палить из ружей.

Флотилия короля сто раз могла потопить несчастную, одинокую галеру, но не делала этого, потому что ранее был дан приказ не атаковать, а просто догнать и доставить пиратов живыми и невредимыми для суда и следствия и дальнейшего заключения либо публичной казни в зависимости от персональных прегрешений того или иного пирата перед королевством, на честь и достоинство которого он посмел посягнуть.

И случилось непредвиденное, явно не предусмотренное одной из сторон: на горизонте показалась такая армада, по сравнению с которой военная эскадра короля, состоящая всего-то из двух мощных галеонов, одной громадной каракки, пары-тройки изящных фрегатов, с десяток галер, шхун и судов поменьше (скорее, для береговой обороны) показалась ничтожной.

Да, именно так: нападение на порт явно было провокацией; своего рода мелким хулиганством, за которым стояло другое, большее деяние, целью которого было выманить весь королевский флот как можно дальше от побережья и затопить его, а золото и драгоценности, соответственно, присвоить. Конечно, можно было бы взять флагман на абордаж, посечь саблями команду и завербовать корабль себе, сменив белый парус на