– Нет, в торбе лежали парик, очки, заранееприготовленное письмо, и в нее ты запихнула платье, которое ранее было надетоповерх футболки и джинсов, закатанных выше колен, – пресекла я ложь. – К томуже я тоже читала книгу Милады Смоляковой, которая и вдохновила тебя на сейподвиг. Насколько помню сюжет, там девочку крадут из сортира в торговом центре,утаскивают несчастную через окно, весьма удачно расположенное над унитазом,оставив на крышке бачка письмо с требованием денег. Ты, смотрю, отличносправилась, вырезала из журналов нужные слова, наклеила их на лист. Работала вперчатках?

– Да, – тихо подтвердила Ира.

Я пришла в восторг.

– А еще некоторые люди ругают авторовкриминальных историй! Да они просветители! Ты вот узнала, как разыгратьпохищение.

– Пожалуйста, не надо, – зашмыгала носом Ира.

Я не обратила внимания на жалобную просьбу.

– Но все же не советую полностью полагаться наСмолякову. Она поверхностна и, очевидно, не знает, что теперь в распоряжениикриминалистов имеется удивительная техника. Нет отпечатков пальцев? Ничегострашного, эксперты не сдаются. Человек дышит, чихает, кашляет, чешется, набумаге остаются микроскопические капельки его слюны, частички кожи, волос, аони носители ДНК. Твой отец богатый человек, он не пожалеет денег на поискидоченьки. С письма возьмут образец, прогонят по базе, а потом сравнят с ДНКВеры. Это общая практика, члены семьи всегда первыми попадают под подозрение. Ичто обнаружится? Что письмо составила сама похищенная. Глупая девчонка! Ты омаме подумала? Как она переживет происшествие? Уж не говорю о себе, тыпонимаешь мои терзания? Взялась присматривать за ребенком, а его украли… Нет,ты не глупая, ты сволочь!

– Тетя Дашенька, – захныкала Ира, хватая меняза плечо, – простите! Пожалуйста, не рассказывайте никому! Я правда оченьустала – меня ни на секунду не оставляют одну, ребята в школе смеются… В клубпойти не могу, в гости никто не зовет…

– Может, ты сама виновата? – вздохнула я. –Наверное, ябедничаешь учителям, не даешь списывать, вредничаешь или хвастаешьсянарядами.

Ира скривилась.

– Перед кем? Папа Андрюша перевел меня в самуюлучшую частную гимназию. У нас в классе десять человек, у двух родители«форбсятники», остальные – крутые бизнесмены. Наоборот, я там из бедных! Нотолько со мной одной охрана всегда ходит. Иду со своим «шкафом» на тусу,фест[5] или днюху, а гоблин таращится. Кому такое приятно? Я хочу жить, как вселюди! Приехать с шофером и уйти к подруге, оставив секьюрити сидеть внизу.

Я с трудом удержалась от фразы: «Все людиездят в метро или сами сидят за рулем, личные водители – недоступная длябольшинства населения роскошь» и произнесла:

– Вот Ирочка и надумала удрать.

– Да! – с вызовом ответила девочка. – Двеститысяч папа нашел бы. И вообще…

Я решила дать ей выговориться.

Чем больше претензий выливалось из ярконакрашенного ротика, тем печальнее становилось у меня на душе. Вера, а теперь иАндрюша обожают Иру, родители изо всех сил стараются отгородить доченьку отлюбых проблем. В свои тринадцать лет Иришка не умеет заваривать чай, чиститькартошку, заправлять постель. Она давно не спускалась в метро, не ездила ни вавтобусе, ни в маршрутном такси. До появления в жизни девочки папы ее вездевозила на машине гувернантка. Ира наивно полагает, что все дети России учатся впросторных классах, где преподают вежливые и справедливые кандидаты наук, апосле уроков, вкусно пообедав в местной столовой, ребята перебираются вспортивный комплекс, развлекаются в бассейне или занимаются йогой, пилатесом,аэробикой. Ира абсолютно уверена: отдыхать надо в Испании или на Карибах, и онаникогда не видела, что творится в августе в Домодедове, ведь Вера оформляетбилеты на самолет в VIP-зале, идет на большие расходы, лишь бы дочурке былокомфортно. Я сомневаюсь, что Ирочка хочет жить, как все, она не имеет нималейшего понятия о том, как эти все живут, и просто мечтает избавиться отопеки. Но самое главное, о чем Ира не догадывается, это каким трудом даются имаме, и Андрею деньги.

Савельев не бизнесмен, не олигарх, не банкир.Он массажист.

Представляю себе ваше лицо и недоумение: «Нооткуда у обычного мануальщика столько денег?»

В том-то и дело, что Андрей совсем даже необычный специалист, с чужим телом он способен проделывать чудеса. Я не оченьверила в его способности, широко разрекламированные благодарными клиентами. Ноодин раз, когда я сидела у Савельевых на кухне, ощутила, что подкатываетприступ мигрени. Боясь, что не успею до его начала добраться до дома в Ложкино,я стала быстро прощаться.

– Лучше останься, – сказал муж Верочки, – ясейчас тебе помогу.

– Как ты догадался, что у меня начинаетсямигрень? – удивилась я.

Андрюша пожал плечами.

– Почувствовал. Ляг на диван.

– Лучше мне все же уехать, – борясь снакатывающей тошнотой, возразила я, – иначе застряну тут на трое суток.

Савельев, засучив рукава рубашки, скомандовал:

– Устраивайся на софе, лицом вниз.

– Нет-нет, – бормотала я свое. – Спасибо зазаботу, но ни таблетки, ни уколы, ни мази мне ни разу не помогли. Уж поверь, яисправно глотаю все новинки, выпускаемые фармацевтическими концернами мира, нотолько зря трачу деньги.

– Но на массаж ко мне ты не ходила, –усмехнулся Андрей.

Он все же уговорил меня лечь на софу и опустилруку на мой затылок. А через секунду в череп будто воткнулась острая игла. Бользаставила меня взвизгнуть, веки потяжелели, в ушах зазвенело, и наступилатемнота.

Очнулась я так же неожиданно, как и ушла вдремоту. Села на диване и спросила:

– Который час?

– Четверть восьмого, – улыбнулась Вера.

Изумление заставило меня вскочить на ноги.

– Я спала всего пять минут?

Подруга кивнула. Андрей с любопытством окинулменя взглядом.

– Мигрень прошла?

Я прислушалась к своим ощущениям и ахнула:

– Да!

– Совсем голова не болит? – не успокаивалсямассажист. – Может, осталось неприятное чувство?

– Невероятно… – забормотала я, – такого сомной еще не случалось… и кажется, что я проспала часов восемь. Как ты этоделаешь?