– Это для Феодоры? А я думал, еще рано готовиться.

– Нет, к сожалению. Сегодня встреча выпускников нашей школы. Правда, я сомневаюсь, что мне стоит туда идти. Школьные годы я вспоминаю с ужасом.

Патрик вздрогнул.

– О да. Зачем же ты туда идешь?

– Одна моя подруга сказала, что это будет вроде как бунт. Она, кажется, с ума сошла. Я сильно сомневаюсь, что у меня получится. Дурацкий план. Кстати, раз уж тебе ближе, полей Бориса.

Анна кивком указала на гигантскую неухоженную монстеру, рядом с которой стояла бутылка с водой.

– Платье от «Прада» и брызгалка плохо сочетаются.

Патрик послушно полил землю в горшке сероватой жидкостью. У него были аккуратно подстриженные каштановые волосы и трепетный вид худосочного существа, которое насильно извлекли на свет из скорлупы. На работе он вечно носил вязаный свитер и вельветовый пиджак с кожаными латками на локтях. Патрик утверждал, что это настолько избито, что уже даже вполне оригинально.

Он взглянул на портрет, висевший на стене кабинета.

– Спроси себя, как бы поступила твоя героиня – императрица Феодора.

– Приказала бы всех их казнить.

– Второй вариант – ошеломить.

Анна стояла на лестнице подчеркнуто необлагороженного паба в Восточном Лондоне и рассматривала указатель с двумя стрелками. Он гласил:

Эх, жаль, что они с Бет незнакомы. От этого имени веяло молодостью. Возможно, Бет собиралась в кругосветное путешествие. Из зала, где ее провожали, слышалось донельзя фальшивое пение под караоке.

Анна почувствовала, что водка с апельсиновым соком, которую она выпила для храбрости, начала жечь желудок, точно кислота. Она неохотно двинулась по скрипучей ветхой лестнице, а потом по пахнущему сыростью коридору к зловещей двери. Анна чувствовала себя человеком, который бродит по ярмарочному «Дому с привидениями», и постоянно ожидала неприятных сюрпризов. Под миланским шифоном с нее катился пот.

Еще один глубокий вдох. Анна вспомнила слова Мишель, что это демонстрация силы. Она открыла дверь и вошла в зал. Там было почти пусто. Несколько человек, которых она не узнала, посмотрели на новоприбывшую и вновь вернулись к разговору. Анна много раз представляла себе, как она войдет и на нее уставятся десятки знакомых лиц под аккомпанемент заевшей грампластинки. Но – нет, ничего подобного.

Самых опасных врагов еще не было, если они вообще собирались появиться. Что она испытала, облегчение или разочарование? И то и другое, как ни странно.

Над стойкой висел криво натянутый плакат с надписью: «16 ЛЕТ НАЗАД НАМ БЫЛО 16!!!!» О господи, сколько восклицательных знаков. Как будто кто-то тряс прямо над ухом маракасами.

Анна взяла бокал теплого, как вода из-под крана, белого вина и отошла к стене. Она подумала, что собравшимся недостает ровно одной порции спиртного, чтобы начать циркулировать по залу, и что тогда к ней непременно кто-нибудь подойдет. Сейчас она быстро выпьет и исчезнет. Задача – сунуть голову в пасть льву – будет выполнена. Точка. Дополнительные баллы за то, что она явилась сюда в одиночестве. Анна сама не понимала, почему это было так необходимо. Как будто в глубине души великий герой сказал: «Я сам».

Она разочаровалась, но ведь так случалось всегда. А чего она вообще ожидала? Что бывшие одноклассники выстроятся в очередь, чтобы попросить прощения?

На противоположной стене висел коллаж из фотографий, наклеенных на огромные разноцветные листы картона, с пухлой надписью «Выпуск-1997». Анна знала, что ее на фотографиях нет. Никто даже не стал бы предлагать Аурелиане Алесси втиснуться в объектив «Кодака».

Под коллажем был накрыт убогий фуршет, к которому, что характерно, гости не притрагивались. Когда все напьются, кто-нибудь, может, и сгрызет сомнительную булочку, но салаты уж точно предназначались только для украшения.

Зал постепенно наполнялся. То и дело появлялись смутно знакомые лица – ничего особенного, просто постаревшие версии тех людей, которых Анна некогда видела в столовой, на игровой площадке или в спортзале. Ну, некоторые чуть выделялись из толпы. Например, Бекки Моррис, пухлая девочка, которая в третьем классе превратила жизнь Анны в ад, давая понять, что между ними нет ничего общего. Бекки по-прежнему выглядела редкой стервой, хотя жизнь ее и потрепала.

Странно, но вопиющая ординарность бывших одноклассников отнюдь не вселила в Анну чувство злобного торжества. Напротив, она сама словно стала меньше ростом. Почему она позволяла им загонять себя в угол? Банальность зла, волшебник на велосипеде за кулисами страны Оз… Анне показалось, что на ней надето нечто вроде маски, только наоборот. Она ходила среди людей, притворяясь одной из них. Человеческое лицо скрывало гримасу ужаса.

Подождите… кто это?

О нет.

В дальнем углу, склонившись друг к другу, сидели Линдси Брайт и Кара Тейлор. Странное ощущение. Анна немедленно узнала обеих, но воспоминания утратили яркость и напоминали выцветшие фотографии. Длинные светлые волосы Линдси стали заметно короче и обрели мышиный оттенок, корни явно нуждались в краске, талия раздалась, хотя из-под платья и виднелись длинные ноги, покрытые искусственным загаром. Подростковое высокомерие запечатлелось морщинками в углах рта, и некогда хорошенькое личико исказила навеки застывшая на нем недовольная гримаса. Закрыв глаза, Анна с легкостью припомнила прежнюю Линдси в короткой спортивной юбке, со жвачкой во рту и небрежно-угрожающим выражением лица.

Темные волосы Кары были коротко подстрижены, лицо похудело и сделалось землистым – безошибочный признак курильщицы, которая рано начала и не сумела бросить. В школе она любила щелкать Анну линейкой по бедрам и обзывать лесбиянкой.

Так вот какое откровение постигло Анну. Линдси и Кара перестали быть недосягаемыми принцессами и превратились в потрепанных женщин за тридцать, мимо которых обычно, не замечая, катишь тележку в магазине. Анна не знала, что и думать. Наверное, она должна была злорадствовать. Но ей не хотелось. Ведь ничего не изменилось.

Линдси и Кара посмотрели на Анну, и у нее замерло сердце. Что она скажет? Почему не подготовилась заранее? И что вообще можно сказать бывшим мучителям? «Вы когда-нибудь обо мне вспоминаете? Вам бывает стыдно? Почему вы так поступали?..»

Но они не узнали Анну. Линдси и Кара окинули ее взглядом и продолжили болтать. Анна сообразила, что была для них всего лишь очередным лицом в толпе. Время шло, и она вдруг поняла: никто не знал, кто она такая. Вот почему с ней не заговаривали. Она так изменилась, что превратилась в незнакомку. И никто не хотел признаваться, что не помнит бывшую одноклассницу в лицо.

Дверь зала открылась, вошли двое мужчин. На лицах у обоих было написано: «Тяжелая кавалерия прибыла». И, видимо, кавалерию не особенно порадовало увиденное.