Николай вошел в кабинет широко улыбаясь. Он всегда был нижеВиктора Викторовича на целую голову. Рано поседел, располнел. Но все та жедетская улыбка играла на его лице, когда он встречался со своим другом, делаяшрам на нижней губе более заметным. Виктор Викторович хорошо знал происхождениеэтой отметины, оставшейся у друга на всю жизнь.

Именно Коля приехал тогда в Кременчуг встретитьосвободившегося друга. У Виктора не было родного брата, но он всегда и во всеммог положиться на своего товарища. В те времена Николай Кравченко работалгазосварщиком на том же металлургическом заводе, откуда Ермакович такнесправедливо попал в колонию. Позже он окончил институт, стал инженером на томже предприятии. Затем его выдвинули в райком комсомола, оттуда – в милицию, гдеон ныне возглавлял районный отдел внутренних дел. За двадцать с лишним летКравченко вырос до звания полковника. У него была большая семья, четверо ужевзрослых детей. Виделись друзья довольно часто, праздники обязательно справляливместе. Жены их дружили, дети общались друг с другом. Для Коли его друг,ставший руководителем крупнейшей области, оставался по-прежнему тем самымпацаном, с которым он когда-то лазил в отстойник. Были в их совместной жизни и другиене менее серьезные моменты. Однажды они спасли друг другу жизнь, а это, какизвестно, связывает людей очень крепко.

Мужчины обменялись рукопожатиями.

– Знаю, как ты занят, – сказал Николай, усаживаясь на стул.– Извини, что решил тебя побеспокоить.

– Ничего, – отмахнулся Виктор Викторович, – тебе я всегдарад. И не сиди ты ради бога в приемной. Если пришел, сразу требуй, чтобы тебяпустили. Не валяй дурака. Полковник милиции, а ведешь себя как девица.

– Ты теперь такой большой начальник, не хочется тебя лишнийраз беспокоить. Ты губернатор, а я начальник районного отдела.

– Еще раз скажешь такое, дам по шее, – грозно пообещалВиктор Викторович. – А я, между прочим, всегда был сильнее тебя.

– Ну ты же на один год старше, – рассудительно заметил Николай,– и на целую голову выше. Это у вас порода такая – все в твоем роду высокиебыли. Ты такой же, как твой покойный отец. Только не очень-то задавайся. А томогу и послать куда подальше.

– Можешь, – рассмеялся Ермакович. – Говори, зачем приехал.Только не ври, что случайно здесь оказался.

– А я и не собираюсь врать. Разговоры вот про тебя всякиеходят, даже по телевизору. Слышал, что скоро ты уедешь в Киев. И депутаты нашитак трепятся. Говорят, сам президент тебя выбрал. Будешь ты премьер-министром –нашим главой.

– Посмотрим, – Ермаковичу тоже не хотелось врать старомудругу.

– Я поэтому и приехал, – сообщил Коля. – Не думай, что еслия у себя в милиции сижу, то ничего не понимаю. Мы все видим и все знаем. Никтолучше тебя с этим не справится, Витя. Ты у нас всегда был сильным. Сильнее всехостальных. И кроме тебя, никто эту должность занять не может. Поезжай в Киев,покажи им нашу рабочую закалку.

– Ничего пока еще не решено, – честно ответил ВикторВикторович. – На самом деле я еще не получил такого предложения…

– А все говорят…

– Много чего говорят. Ты же знаешь, тебя я не стал быобманывать. Вот жду, когда президент мне позвонит. Я тоже смотрю телевизор ичитаю газеты. Только решать будет он…

– И чего ему решать? – занервничал Кравченко. – Он сейчас втаком незавидном положении. Я на его месте сразу же в отставку подал бы, послетого как нашли труп Георгадзе…

– Вот поэтому ты и не на его месте. При чем тут Георгадзе?Насколько я знаю президента, он таких идиотских приказов никогда не отдавал. Тыже его знал, по старой работе…

– Власть человека меняет, – заметил Николай. – Раньше он былдругим. Настоящим человеком. Тогда его все уважали. Власть любого можетиспортить.

– Меня тоже? – спросил Ермаков в упор.

– Что? – не понял его собеседник.

– Власть, говоришь, любого может испортить. Значит, и меняона портит? Или у меня все еще впереди?

Целых десять секунд Николай молчал. Молчал и смотрел в глазадругу, с которым прожил целую жизнь. Потом, не отводя взгляда, покачал головой.

– Тебя не испортит, – уверенно произнес он. – У тебязакваска хорошая. Тебя дубиной жизнь била и не сломала. Такого, как ты, несогнешь и не испортишь. Знаешь, сколько я пацанов встречаю, которые ломаютсясразу после первой «ходки» в колонию? Вся жизнь у них после нее идетнаперекосяк, и они не в силах ничего изменить. А ты выстоял, назло всем смог.

– Только ты меня еще не хвалил, – разозлился ВикторВикторович. – Лишь от тебя я таких слов не слышал…

– А я никогда их тебе и не говорил. И никогда больше нескажу, уедешь ты в Киев или нет, мне все равно. Но сейчас послушай меня. Тымужик настоящий, правильный. Другой на твоем месте давно сломался бы, махнул бына все рукой. А ты зубами жизнь свою вытащил. Как тогда сам выбрался изотстойника. До тебя двое мужчин там утонули. И после еще один утонул. Никто самне мог оттуда вылезти. Только ты и вылез. Я ведь помню, как все было. Не успелимы добежать, а ты уже на склоне был, сам выбрался. Вот так же ты и всю своюжизнь вытащил. Назло всем остальным. Когда ты сюда еще заместителем пришел, ясразу сказал, что не надолго. Не такой ты человек, чтобы на вторых роляхподвизаться. И точно. Через месяц тебя первым заместителем сделали. А черезвосемь месяцев ты у нас стал председателем.

– Ты мне еще мою биографию расскажи, – смутился Ермакович.Он никогда не говорил с Николаем о таких проблемах. Поэтому ему было немногостранно слышать от старого друга такие слова. От человека, с которым он знакомвсю жизнь.

– И расскажу, если понадобится, – огрызнулся Кравченко. –Где ты видел, чтобы человек, побывавший в колонии, работал бы потом на такихдолжностях? Я лучше тебя знаю, куда такие бывшие идут. Путь у них всегда один.А ты другой. И везде тебя люди примечали. И дисциплина у тебя была – дай боже.Характер у тебя, правда, тяжелый, это верно. Но мужик ты справедливый, и этовсе знают. Поэтому тебя и уважают.

– Ладно, хватит болтать.

– Не хватит. Сам видишь, кто вокруг власти в Киеве крутится.Жулики разные. Одного в Америке поймали, позор на весь мир. В тюрьму посадили.Другого выгнали, третий не подошел. Все эти Назаренки, Мищенки, Финахи… Инаконец, Милашенко посадили.

– Ее уже отпустили. И она была только вице-премьером.

– Какая разница? Ты же знаешь, почему ее отпустили. Этополитика была такая: сначала сажать, потом отпускать. Только нам всем от этогоне легче. Туда такой человек, как ты, нужен. Надежный. Чтобы все знали, какиемужики у нас есть.

– Вот назначат меня, и все газеты тут же опубликуют моюбиографию, – мрачно пошутил Виктор Викторович. – Все о двух моих судимостях. Мнес такой биографией только в премьеры идти. Еще и у тебя неприятности начнутся.Не странно ли, что у такого рецидивиста друг – начальник милиции?