Я собрал в кулак всю свою волю и направился по открывшейся мне дороге.

Дорога шла вдоль берега, абсолютно пустынная, если не считать старого ржавого грузовика, покоившегося в траве в сотне метров от меня. Теперь такая картина уже никого не удивляла. Больше не существовало ровных рядов припаркованных у домов машин.

Когда гальдерватн вернулся полностью, примерно через неделю после моего освобождения из плена Эдвина в Алькатрасе, мир буквально погрузился в хаос. Вместе с возрождением магических тварей и созданий пришёл безвозвратный конец всевозможным механизмам. Не только компьютерам и электричеству, но и всему, у чего был двигатель. Никто не знает почему, но даже очищенное топливо лишилось энергии. Можно было бросить спичку в бочку с бензином или нефтью – и ничего не случилось бы.

Современное общество оказалось на грани краха.

Большинство людей, кроме особо упёртых, были абсолютно уверены, что произошло вторжение инопланетян и к прежним устоям жизни возврата уже никогда не будет. В большинстве стран ввели чрезвычайное положение и рекомендовали своим жителям по возможности оставаться дома. Похоже, наступали мрачные времена. Впору было поддаться панике, но я всё ещё верил в предсказание своего отца о том, что мы сможем найти способ обернуть разгулявшуюся магию во благо и добиться наступления вечного мира и процветания на планете. Что мы можем использовать магию, чтобы создать реальность, какой ещё не было на Земле: реальность всеобщего согласия и единения с природой.

Знаю, что это кажется смешным, но я старался верить, что это возможно.

Не хотелось даже представлять, что может случиться при ином раскладе.

Но этот конкретный грузовик у дороги заржавел уже очень давно. Он явно пролежал тут несколько десятилетий и не был жертвой гальдерватна. В любом случае он был признаком цивилизации и давал мне надежду, что я приближаюсь к месту назначения. Чумикан был единственным помеченным населённым пунктом на много километров вокруг рядом с местом предполагаемого расположения Затерянного леса.

Сразу за развалинами грузовика обнаружился одинокий дорожный знак, грубо вырезанный из дерева, на котором краской от руки было что-то написано по-русски. К сожалению, я не понимал, что означают слова, начертанные кириллицей на его поверхности. Но я решил, что это ещё один признак того, что я двигаюсь в нужном направлении.

Я весь дрожал, пока шёл. Ледяной ветер, продувавший мою насквозь промокшую одежду, делал путешествие почти невыносимым. Мне казалось, что мои кости бренчат друг об друга, когда я вздрагивал от холода. Солнце уже спускалось к горизонту, унося с собой последние крохи тепла.

Даже если я отыщу Чумикан в конце пути, что тогда?

Остались ли там ещё жители? По старым данным, их было не больше тысячи.

Говорит ли кто-нибудь из них по-английски?

А даже если и говорит, станут ли они помогать пришельцу, который приплыл из-за моря? Дадут ли они погреться у своего огня? Или скажут убираться, или что похуже? Помогут ли они мне найти моих друзей?

Но больше всего меня пугала другая мысль: а остались ли у меня друзья, которых нужно искать?

Что, если я теперь здесь совсем один?

Что, если теперь эта бредовая затея по спасению мира целиком и полностью легла на мои плечи?

Чумикан оказался больше, чем я ожидал.

Я шёл по пыльным улицам тихого, по всей видимости, заброшенного прибрежного городка, удивлённый тем, что всего на тысячу человек потребовалось столько зданий. Мне показалось, там даже гостиница была, хотя трудно было сказать наверняка, потому что по-русски я не читал. Неожиданный размер города только усиливал гнетущее и пугающее ощущение из-за отсутствия людей, животных и иных признаков жизни.

Солнце почти село, осветив дорогу передо мной таинственным оранжевым светом. Я шёл по тёмным улицам, невольно дрожа всем телом. Ноги так замёрзли, что я почти не чувствовал их. Температура была градусов десять, но поскольку я вылез из моря, где промок до нитки, то мне казалось, что сейчас минус десять.

«Карл, ты можешь мне помочь?» – подумал я в последний раз, когда в одиночестве шагал по улицам к северо-западной окраине города.

Теперь я был уверен, что наше с ним общение в океане мне померещилось. Помутнение рассудка, вызванное шоком, ледяной водой или адреналином. Удивительно, но я впервые столкнулся с серьёзной опасностью, с тех пор как бросил свой топор в залив Сан-Франциско.

Ари выковала для меня новое оружие, чтобы заменить Кровопийцу. Новый топор оказался удобнее и легче, чем зачарованный раритет из гномьих легенд. И характером он был тоже попроще, начиная с того, что он вообще не разговаривал: ни телепатически, ни как-либо ещё. Если учесть, что для своих лет Ари была просто великолепным кузнецом, то топор получился замечательным и наверняка отлично послужил бы мне в схватке. Но об этом я никогда не узнаю, потому что он, очевидно, теперь покоится на дне Охотского моря вместе со всем, что осталось от ПВГЛ «Пауэрхэм».

Но зато у меня остался мой проверенный кинжал Мрак.

Я вложил его в ножны и спрятал, прикрыв рубашкой, чтобы его не было видно. Мимо проплыли ещё несколько погружённых в темноту зданий. Одно из них было магазином или бакалейной лавкой, которую не открывали уже несколько недель как минимум. На полках, видневшихся через мутные витрины, не было ничего, кроме залежалой пыли.

На двери висела табличка, очевидно, с надписью «ЗАКРЫТО».

Стало так темно, что я больше не мог видеть вдали вершины гор. Они слились с мрачными, низкими облаками. Стояла гробовая тишина, а я всё ещё оставался промокшим и продрогшим, но в эту минуту мне вдруг захотелось оказаться в лесу. Как будто провести ночь в одиночестве посреди леса не так страшно, как остаться здесь – в маленькой заброшенной русской деревне.

Я обхватил свои озябшие плечи, старясь унять дрожь, и двинулся дальше мимо тёмных окон и закрытых дверей. Несколько жилых домов, несколько торговых точек, рынок и какая-то забегаловка – на столах внутри по-прежнему стояли тарелки и стаканы, как будто люди покинули её в один момент. Местами встречались грязные машины по обочинам и на парковках, где они нашли своё последнее пристанище.

Уже подойдя к окраине города, приблизившись к реке Уде, я обернулся, чтобы поискать огонёк в окнах домиков, оставшихся за спиной. Хоть какие-то признаки жизни. Пусть в мире не осталось электричества, но я был бы рад огоньку свечи или костра.

Но с того места, где я стоял, была видна лишь подступающая темнота.

И тут я увидел её.

Маленькая девочка с тёмными волосами стояла у тропинки за домом, всего в нескольких проулках от меня. На ней была бирюзовая куртка. Она явно наблюдала за мной. Мы оба замерли и уставились друг на друга в темноте, потому что каждый боялся, что любое неосторожное движение отпугнёт другого.