Поймав мой изумленный взгляд, она пояснила:

— Сама суди: ты-то женишку явно приглянулась, да и без того — самая видная из нас, так что стремиться напакостить тебе будут почти все. Просто так, из ревности.

— А ты, значит, не ревнуешь? — насторожено уточнила я.

— Не-а, — самодовольно отвечала Гретта, — император не в моем вкусе. Я, знаешь ли, предпочитаю мужчин вольных, а у этого сплошные титулы да обязательства…

— Тогда зачем ты здесь?

Рыжая отчего-то смутилась. Впервые за вечер, между прочим.

— Так надо, — буркнула она. — Пора спать. Спорим, завтра старуха подымет нас ни свет ни заря?

Спорить я не стала. Гретта первой заняла соседствующую с нашей банную комнату. Я в ожидании своей очереди присела на отведенную мне кровать, где уже лежала моя сумка. Порывшись в ней, не обнаружила ничего, во что бы завтра могла переодеться. Придется чинить свое платье. Внимательно рассмотрела завязки на корсаже, что так подвели меня сегодня. И каково же было мое изумление, когда обнаружилось, что они перепалены аккурат посередине!

Так… Огнем здесь владеет сам император (сдалось ему мое платье), темнокожая Вайоми, которая даже не смотрела в мою сторону, и на удивление приветливая Гретта. Я задумчиво уставилась на двери банной. Очень не хотелось ни в чем подозревать новую соседку, но своим открытием насчет завязок все же делиться с ней не стала.

Когда мы, наконец, улеглись в свои постели и пожелали друг другу спокойной ночи, рыжая небрежным щелчком пальцев погасила разом все свечи в комнате.

* * *

Пробуждение, как и предвидела Гретта, оказалось ранним. Виновным в этом был назначен вчерашний паж, присланный в нашу комнату с каким-то известием. Послушав, как соседка отчитывает мальца, не особо выбирая выражения, я снова окунулась в полудрему. А в ней меня встретили насмешливые черные глаза императора — такие глубокие, что я тут же принялась в них тонуть. И было это потопление настолько сладостным и волнительным, что сердце досадливо сжалось, когда все прекратилось. Незваной спасительницей оказалась рыжая бестия, бесцеремонно стащившая меня с кровати на ворсистый ковер.

— Подъем, засоня! — нестерпимо бодро голосила она. — Сюда сейчас сбегутся горничные, решившие, что без них нам никак не одеться. У нас пять минут, чтобы умыться!

В принесенные служанками одежды мы и впрямь не смогли бы облачиться без посторонней помощи. И когда только успели все это сшить? Мне представлялось, что над нарядами всю ночь трудилась армия швеек, которые теперь люто ненавидят прибывших невест.

Ужасающее количество ткани, послойно на меня взгроможденное, угрожало пригвоздить к полу одним своим весом. Я не представляла, как смогу двигаться в таком наряде, если даже дышать удавалось с трудом. И это при том, что, по заверениям горничных, мой от природы тонкий стан позволил не слишком затягивать корсет. Единственное, что вправду радовало — это цвет, схожий с моим собственным испорченным платьем, но несравнимо ярче. Благородный циан, коему позавидовала бы любая островитянка.

— Стоит заделаться здесь владычицей хотя бы для того, чтобы отменить все эти орудия изощренных пыток для женщин, — недовольно пробурчала Гретта.

Соседке, в отличие от меня, удалось отбиться от половины нижних юбок и заставить запуганных ею же служанок убрать корсет подальше с глаз. Я в очередной раз пожалела, что не обладаю и толикой такой смелости, чтобы постоять за себя.

Когда пришло время причесок, горничные почему-то разом накинулись на рыжуху, оставив меня без внимания. Не то, чтобы я была в обиде, но все же спросила, отчего так?

— Велено оставить Ваши волосы распущенными, — пояснила одна из девушек, отводя глаза.

— А то в следующий раз вообще нечем будет срамоту прикрыть, — растолковала чей-то приказ, очевидно, не самая смышленая из служанок, за что заслужила множество гневных взглядов.

Гретта, которую дергали во все стороны за багряные космы, подавилась смехом, а я почувствовала, что горячая кровь прилила даже к ушам. Ходить простоволосой не хотелось — это неудобно и, как мне казалось, некрасиво. Но и ослушаться приказа Озмы — ведь только она могла так обеспокоиться моей «срамотой» — было боязно.

Похоже, присланные нам на помощь девушки пожалели попавшую в немилость невесту. Они о чем-то пошептались, и самая старшая, усадив меня на пуф, стала колдовать над моими волосами. В итоге пряди от лица были убраны назад, а остальные завитушками рассыпаны по спине. Получилось, что и прическа есть, и старухе придраться не к чему.

Оказалось, что все время наших сборов мальчишка-паж мялся в коридоре у дверей. Как только вереница горничных потянулась на выход, он проскользнул в комнату. Опасливо поглядывая на мою соседку, малец сунул мне в руку свернутый листок и улепетнул вслед за девушками.

Крайне удивленная, я развернула сложенный в несколько раз кусок бумаги. Странное дело, буквы по-отдельности были мне не знакомы, а вот слова прочесть и понять я могла. Гласили они следующее:

«Надеюсь, Вы довольны новым нарядом, цвет которого, вне всяких сомнений, придется Вам к лицу. Теперь, полагаю, Вы можете вернуть мне мой любимый плащ, что я скрепя сердце Вам одолжил. После ужина паж сопроводит Вас. Р.»

Кто автор аккуратных строчек, не трудно было догадаться. Беззастенчиво заглядывающая через мое плечо Гретта одобрительно хмыкнула, а мне стало стыдно.

— Это ж я любимый императорский плащ уволокла и, честно говоря, даже думать о нем забыла, — пристыжено призналась я соседке. — А могла ведь кем-то передать… Что ж он теперь обо мне думает?

Рыжая недоверчиво на меня посмотрела, а затем согнулась от смеха, хлопая себя по пышной юбке там, где предположительно находились колени.

— Вот глупая! — выдала она, отсмеявшись. — Он целой Империи повелитель и, думаю, плащам своим даже счету не знает. А так просто повод придумал, чтобы на свидание вечернее тебя позвать!

— А, — задумчиво протянула я, признавая, что в объяснении Гретты есть смысл.

— К тому же, очень сомневаюсь, что он озадачился выбором цвета одежки еще для кого-то, — рыжая покрутилась, демонстрируя свое темно-зеленое одеяние.

Моя гордыня, которая, к слову, довольно редко себя проявляла, на этот раз вполне оправдано возликовала. И новое платье, все еще тянувшее меня к земле едва посильным грузом, вдруг показалось самым замечательным.

* * *

На завтрак мы опоздали. А все потому, что в моем новом наряде можно было разве что величественно и плавно шествовать. Либо натужно сунуться, но с той же черепашьей скоростью. По дороге к трапезной я делала и то, и другое в зависимости от степени усталости. Да лучше б я десяток раз на рынок и обратно сбегала с порученьями Агафьи, чем тащить на себе весь этот шелк и бархат! В какой-то момент Гретте, которая куда более свободно двигалась в своем облегченном варианте платья по здешнему фасону, пришлось даже тянуть меня за руку.