Близость слуг диктовалась соображениями практическими и соображениями безопасности. Когда слуги находились в той же комнате или поблизости, им можно было мгновенно отдать любой приказ. Кроме того, во время сна монарх находился в самом уязвимом состоянии. Учитывая ту сложную обстановку, которая сложилась в результате восшествия на престол Генриха VII, он мог настаивать на том, чтобы в течение ночи его слуги и телохранители находились поблизости. Неудивительно, что слуги часто играли главную роль в выявлении супружеской измены или распаде неудачных браков.

Королевское ложе было отделено от комнаты плотным пологом, и за супругами не подсматривали (хотя и подслушивали). Но на следующее утро явные признаки свершившегося брака иногда демонстрировались всему двору. Когда в 1469 году Изабелла Кастильская выходила замуж за Фердинанда Арагонского, окровавленные простыни были предъявлены в качестве доказательства потерянной девственности. А вот во время бракосочетания ее сводного брата-импотента простыни пришлось прятать под одеялом.

Хотя документов сохранилось немного, скорее всего, Генрих и Елизавета провели первую брачную ночь в самом роскошном помещении Вестминстерского дворца — расписной комнаты. Комната эта, как явствует из названия, была богато украшена. Росписи, выполненные по заказу Генриха III, изображали коронацию Эдуарда Исповедника. В описании XIV века говорилось, что «все воинственные библейские истории были изображены с чудесным мастерством»[37]. В комнате имелся большой камин и небольшая часовня для королевской четы. Из окна открывался прекрасный вид на реку и Ламбетский дворец, а под окном были устроены узкие садики.

В центре расписной комнаты стояло огромное, богато украшенное ложе. Возможно, это была та самая кровать, которая более ста лет спустя все еще стояла в одном из королевских дворцов их внучек. Немец, посетивший Англию в 1599 году, был поражен видом «кровати невероятно огромных размеров, богато украшенной, в шестнадцать пядей шириной и четырнадцать длиной, которая, как говорили, принадлежала королю Генриху VII. Я никогда не видел более огромного ложа»[38].

Такие пышно украшенные кровати использовались для церемониальных или государственных целей. В другое время короли обычно спали на более простых и скромных кроватях, скрытых от публичных взоров. Тюдоры изобрели кровать с балдахином на четырех столбиках. Такие кровати стали появляться в конце XV века. Раньше кровати накрывались пологами и занавесями, закрепленными на потолочных балках. Теперь же появились четыре столбика в каждом углу, на которых было удобно закреплять балдахин. Кровати нового дизайна стали символом статуса, а не местом для сна. Они защищали спящих от насекомых, которые могли упасть с потолка, а теплый шерстяной полог создавал ощущение теплоты и уюта и защищал от шума и чужих взглядов. В основании кровати были туго натянуты канаты, поверх которых лежал толстый слой свежего камыша. На камыше лежал слой соломы, переложенной ароматной лавандой (способствовала крепкому сну), а на соломе — мешок, туго набитый овечьей шерстью. И поверх всего этого великолепия укладывали еще два матраса.

Если большинство обычных людей спало на колючих, сбивающихся в комки шерстяных мешках, набитых соломой, то самые богатые члены общества наслаждались удобством перьевых матрасов. Они были не только самыми мягкими, но еще и самыми теплыми — они хорошо сберегали тепло спящих. Самые качественные матрасы набивали мелкими пуховыми перьями. Самым мягким был пух зрелых уток — хотя, поскольку это была большая редкость, такой пух приберегали для членов королевской семьи и самых знатных аристократов. Простыни обычно были из лучшего белого узорчатого льна. Для тепла использовали одеяла и расшитые покрывала.

В зимние месяцы королевская постель застилалась огромным множеством разнообразных слоев. Обычно королевская кровать представляла собой следующее: основа кровати, холст, пуховая перина и валик, фланель (плотная ткань из льна, хлопка, а иногда и из шерсти), нижняя простыня, подушки и наволочки, верхняя простыня, еще один слой фланели, стеганое одеяло, скарлат (качественная шерстяная ткань из Нидерландов, высоко ценимая за мягкость и яркий цвет), дамаст и еще одно одеяло. Учитывая, что Генрих и Елизавета сочетались браком в разгар зимы, то их постель, скорее всего, была именно такой. Известно также, что новый король любил накрываться покрывалом из меха горностая — и для тепла, и для роскоши.

Описания постели, в которой Генрих и Елизавета провели брачную ночь, не сохранилось, и до 2010 года считалось, что королевские кровати Тюдоров не дошли до наших дней. Однако в 2010 году совершенно случайно была обнаружена кровать, которая могла быть сделана для Генриха и Елизаветы в более позднее время. Дубовую кровать украшают резные изображения библейских сцен, и Генрих и Елизавета изображены в виде Адама и Евы. Каждая сторона кровати покрыта изысканной резьбой в виде ветвей с листьями, символизирующими Древо познания. Все остальные декоративные элементы не оставляют сомнений в том, что это была королевская постель. Передние столбики увенчаны львами, на изголовье и в изножье вырезаны львы и королевский герб (английские львы и французские лилии, поскольку Тюдоры претендовали и на французский престол). Балдахин украшает изображение коронации Эдуарда Исповедника. Фрагменты росписи показывают, что в свое время кровать была расписана яркими цветами[39].

Наутро после брачной ночи король подарил молодой жене «утренний подарок» — поэму Джованни де Джильи. Затем Елизавета должна была принять участие в небольшой церемонии «вставания»[40]. Проблема заключалась в том, что молодой муж настолько увлекся брачной ночью, что все последующие церемонии были скомканы. Всего через несколько дней после свадьбы «великая радость наполнила королеву»[41]. Другими словами, она забеременела. Скорее всего, Елизавета забеременела прямо в брачную ночь или сразу после нее, потому что первый ребенок родился 20 сентября — всего через восемь месяцев после свадьбы. Елизавета исполнила свое обещание — она оказалась истинной плодовитой принцессой Йорков.

Но полагался ли Генрих на случай? Тот факт, что ребенок родился на месяц раньше положенного срока, позволяет предположить, что Генрих спал с Елизаветой и до свадьбы. Вряд ли это было связано с его распущенностью или безумной привлекательностью нареченной. Генрих был «самым благоразумным» королем и никогда не действовал под влиянием импульса[42]. Как писал комментатор XVI века Фрэнсис Бэкон, Генрих считал необходимость женитьбы на дочери вражеского дома отвратительной. «Отвращение к дому Йорков было настолько сильно в нем, что проявлялось не только в его войнах и на советах, но и во дворце и постели»[43]. Если Генрих и занимался с Елизаветой сексом до брака, это было сделано для того, чтобы удостовериться в плодовитости невесты. Он мог считать, что слишком многим рискует, получив бесплодную жену. Если бы Генрих умер, не оставив наследников, то династия Тюдоров исчезла бы так же быстро, как и появилась.