— О’кей, для меня это пустяк. Только я могу опоздать минутна пять — десять.

— Это не страшно. И я обязательно пришлю орхидеи.

— О, не волнуйтесь, к чему столько хлопот?

— Это ничуть не хлопотно. У меня в самом деле есть несколькоорхидей, оставшихся от невыкупленного заказа. Они изумительно подойдут к этомуплатью, поэтому, пожалуйста, не отказывайся.

Эстер Дилмейер наклонилась поближе к Милдред.

— Послушайте, — сказала она, понизив голос, — если будетеразговаривать с Л инком, смотрите в оба. И не говорите, что узнали что-то отменя. Клянусь, я не заикнулась бы ни о чем, но вы появились, когда мне было тактоскливо, а тут еще это ваше предложение — знаете, очень уж редко я встречаю влюдях искреннее желание помочь мне. Интересно, а как вы узнали про меня и прото, что Лоули у них вместо дойной коровы?

— Я попыталась заставить его предъявить некоторые бумаги…Впрочем, тебе лучше пока забыть обо всем этом, Эстер. Запомни, ты никогда иникому не должна рассказывать о нашем разговоре.

— Само собой. А вы не проболтайтесь Линку, что мне известно,что он уже намылил для меня салазки. Я хочу, чтобы он думал, будто я ухожу пособственной воле. Кстати, сегодня ночью любые посетители будут ему особеннонеприятны. Так что будьте с ним поосторожнее. Что же касается Синдлера Колла итого дьяволенка с ангельским личиком, которого он привезет с собой… — Онаморгнула, потом еще раз, натянуто улыбнулась и сказала:

— А, да ладно, мне-то какое дело?

Милдред посмотрела на часы.

— Решительно никакого. Ну что же, мне пора идти. До часа ещеочень много нужно успеть сделать. Я все-таки хочу навестить Л инка.

— Будьте с ним начеку, — еще раз предупредила ее Эстер. — Онстановится опасным, если пытаться загнать его в угол. Характер у него простоужасный. Если он не согласится беседовать по душам, не давите на него. И непугайте его Перри Мейсоном.

— Спасибо за совет. Я буду вести себя тактично, — улыбнуласьМилдред.

Она направилась к выходу, но Эстер вдруг позвала ее назад:

— Послушайте, я хочу играть с вами в открытую. Я не из тойпороды людей, что легко меняют хозяев. Тем, на кого я работаю, я отдаю все, чтоу меня есть, но… — Она замолчала.

— Да? — помогла ей Милдред.

— Видите ли, Линк думает, что ему удастся обмануть меня втаком деле, которое касается меня лично, но я позабочусь, чтобы у него ничегоне вышло.

— Что ж, это будет только справедливо, но позволь мневернуть тебе твой же совет: будь осторожна и берегись Линка.

Эстер улыбнулась. Улыбка совершенно преобразила ее лицо.

— Не думайте, будто я не представляю, какую опасную игрузатеяла. И не думайте, что Линк настолько глуп, чтобы не начать подозреватьменя. Но у меня есть кое-какие средства… А, черт! Что вам за дело до моихгорестей? Увидимся в час — может быть, самую чуточку позже.

В одиннадцать тридцать Перри Мейсон отпер дверь своеголичного кабинета и посторонился, пропуская вперед себя Деллу Стрит.

— Тебе совсем не обязательно ждать, Делла, — сказал он. —Справка отняла меньше времени, чем я предполагал. Я тут сам посижу до часу,почитаю предварительные решения.

— Я хочу ее дождаться.

Мейсон повесил пальто и шляпу.

— Но твое присутствие совершенно ничего не даст. Япереговорю с ней и…

— Нет, — прервала его Делла, — К тому же теперь мне простопридется остаться: я выпила чашку кофе, а это значит, что следующие полторачаса я все равно не смогу заснуть.

Мейсон с наслаждением вытянулся в своем вращающемся кресле.В его движениях совсем не чувствовалось неуклюжести или неповоротливости,свойственной многим высоким людям с длинными конечностями и крупной фигурой. Ине один человек, посчитавший его за этакого увальня, сочинял перед судом своюисторию в полной уверенности, что может лгать и кривить душой совершеннобезнаказанно, пока вдруг не чувствовал, как в него упирается гранитный взглядсерых глаз, и не осознавал — увы!., слишком поздно, — насколько яростной можетбыть атака, с которой Мейсон обрушивался на лжесвидетеля, нанося своимибыстрыми, неожиданными вопросами удары столь же разящие, как удары рапиры.

Мейсону нравилось опускать на себя добродушный, беспечныйвид, простой и совсем не официальный. Он очень не любил делать все так, как этоделают большинство людей, и эта неприязнь ко всему традиционному сказывалась наего манере ведения дел в суде.

Делла Стрит научилась безошибочно улавливать меняющиесянастроения своего шефа. Между ними существовало редкое взаимопонимание, котороевозникает только тогда, когда два похожих друг на друга человека посвящают себяодному общему делу. Если обстановка накалялась, они умели действовать споразительной слаженностью, словно хорошо сыгранная футбольная команда.

Мейсон откинулся назад вместе с креслом и закинул ноги наугол стола, положив их одна на другую.

— Вам следовало бы договориться с ней о встрече в рабочеевремя, — заметила Делла. — День и так выдался тяжелый, а потом еще этадиктовка…

Мейсон жестом показал, что не согласен с ее замечанием.

— Не тот случай. Судя по голосу, она действительно попала вбеду.

— Постойте, откуда вы можете это знать? Вы ведь неразговаривали с ней.

— Я следил за твоим лицом.

— Что ж, сознаюсь, она произвела на меня такое впечатление,но это ровным счетом ничего не значит, я не вижу никаких причин, почему бы еедело не могло подождать до завтра.

— Знаешь, — начал рассуждать Мейсон, — адвокаты сродниврачам. Врач всю свою жизнь посвящает тому, что облегчает страданиячеловеческого тела. Адвокат свою — облегчению страданий человеческого разума.Машина правосудия очень легко выходит из строя, если ее не смазывать постояннои не следить, чтобы она работала ритмично. Адвокаты — инженеры этой машины.

Мейсон достал сигарету и протянул пачку Делле, они прикурилиот одной спички. Мейсон, уставший после трудного дня, поудобнее устроился вкресле, расслабил мышцы и с наслаждением отдался во власть полной тишины.

Минут через пять он проговорил задумчиво:.

— Одно из первых правил, которое открывает для себяпрофессиональный юрист, состоит в том, что человек, настоятельнее другихтребующий уделить ему время, обычно не намерен платить за это ни цента. Толькоя думаю, что наш случай — исключение.

— А что, обычно бывает именно так? — спросила Делла.