Представленная работа входит в ряд произведений из Мурнау, созданных на темы русского фольклора, традиций и сказок. Она написана абстрактно, но с сохранением узнаваемых силуэтов, некоторых образов. У этого сюжета в творчестве мастера есть своя история. Еще во время поездок в Москву, в 1904–1906, он вместе с другим ярким художником-новатором Михаилом Ларионовым ходил по рынкам в поисках традиционных русских лубков. Иконопись также была объектом пристального интереса Кандинского. В данной картине отражена легенда об огненном восхождении Ильи-пророка. Композиция отличается от привычной перспективной, тем не менее фигуры и пятна расположены в определенном порядке. Работу характеризуют сложная фактура мазка и плотность краски.

Василий Кандинский (1866–1944) Импрессия III. (Концерт) 1911. Холст, масло. 77,5x100

В 1908–1910, то есть во время проживания в Мурнау, в творчестве Кандинского сформировалась авторская система жанров. «Импрессии» были тесно связаны с непосредственно пережитыми реальными впечатлениями. «Импровизации» — «бессознательно, большей частью внезапно возникшие выражения процессов внутреннего характера». «Композиции» — наиболее сложные вещи. Кандинский говорил: «…Исключительно медленно складывающиеся во мне, они долго и почти педантически изучаются и вырабатываются мною по первым наброскам».

У данной картины особая история возникновения. В начале января 1911 в Мюнхене состоялся концерт Арнольда Шёнберга. Он оказался не рядовым событием, прозвучали Первый и Второй струнные квартеты и три пьесы для фортепиано — произведения, положившие начало атональной музыке. Публика не приняла новаторства. На этом концерте присутствовал и Василий Кандинский, который был глубоко потрясен услышанным. Позже мастер писал Шёнбергу: «В своих произведениях Вы осуществили то, к чему я, хоть и в неопределенной форме, так стремился… Собственная жизнь отдельных голосов в Ваших сочинениях — это именно то, что в живописной форме пытаюсь найти я… "сегодняшний" живописный и музыкальный диссонанс — это не что иное, как консонанс "завтрашнего" дня».

Атональная музыка, родоначальником которой считается Шёнберг, писалась вне устоявшейся логики ладовых и гармонических связей. Фактически, все тона стали равноправными, отрицался консонанс и диссонанс. Родство световых и звуковых волн, их соответствие и синтез давно волновали художников. Цвет, как и звук, имел такую же силу воздействия на зрителя, как и тема. Привлекательность чистых цветовых сочетаний заключалась для мастеров в особом способе воздействия: на психику, на душу, посредством бессловесных образов, то, что нельзя контролировать, то, что может дать неожиданный и сильный эффект. Кандинский был одним из наиболее последовательно изучавших эту тему на практике. Под впечатлением от концерта он написал данное полотно.

Василий Кандинский (1866–1944) Набросок для обложки альманаха «Синий всадник» 1911. Бумага, акварель, белила, тушь. 27,7x21,8

В 1911 Василий Кандинский вместе с немецкими мастерами Францом Марком, Августом Маке, Габриэль Мюнтер, русскими — Алексеем Явленским и Марианной Веревкиной, а также американцем Альбертом Блохом и некоторыми другими основал группу «Синий всадник». Вот что писал творец о ее названии: «Мы оба любим синий цвет, Марк — лошадей, я — рыцарей. Так название и придумалось».

Сегодня абстрактное искусство везде: в монументальных сооружениях, в дизайне интерьера и одежды. Правда, оно чаще служит декоративным целям, что в свое время являлось упреком художникам этого направления. Некоторые коллеги Кандинского, в свою очередь, считали, что такая живопись может рассматриваться только как «техническое упражнение». Но сам мастер верил, его работы — продукт и часть органического духовного мироздания.

Василий Кандинский (1866–1944) Все святые II. 1911. Холст, масло. 86x99

Возвратившись из России в Германию и поселившись в Мурнау, Василий Кандинский заинтересовался и немецкими народными традициями. Так, работа «Все святые II» в своем «основном» варианте написана на стекле. Сохранилось еще несколько вариантов и эскизов из этой серии, выполненных в разных техниках. Композиция создана по принципу коллажа. Художник никогда не придерживался строгих правил и канонов, однако стремился «схватить» дух и образ популярных народных героев. Иногда, как в данной картине, он использовал устоявшиеся иконографические схемы. Узнаются отдельные фигуры, например, Богоматерь с Младенцем в центре холста. Пространство полотна более разряжено, по сравнению с работой «Все святые I», краски ложатся менее фактурно, они более чистые по тону.

Обращает на себя внимание и свободная манера трактовать человеческие фигуры, которая стала органичной частью всех направлений авангардистской живописи: от неопримитива до сюрреализма. Произведение написано по принципу «организованного хаоса», глаз зрителя выхватывает некоторые фрагменты, «цепляется» за узнаваемые фигуры, сложная палитра обогащает впечатления. Каждый цвет, по мнению Кандинского, имел собственную ассоциативную энергетику. Здесь преобладают голубые и красные оттенки с небольшими вкраплениями желтого. Как уже говорилось, абстрактные свойства цвета стали важной темой для раздумий и практики живописца. «Глаз больше и сильнее привлекается светлыми красками, а еще сильнее и больше более светлыми и теплыми тонами: киноварь притягивает и манит нас, как огонь, на который человек всегда готов жадно смотреть. От яркого лимонно-желтого глазу через некоторое время больно, как уху от высокого звука трубы. Глаз становится беспокойным, не выдерживает долго вида этого цвета и ищет углубления и покоя в синем или зеленом. При более высоком развитии это элементарное действие переходит в более глубокое впечатление, сильно действующее на душу».

Василий Кандинский (1866–1944) Женщина в Москве 1912. Холст, масло, белила. 109,5x109,3

Василию Кандинскому всегда было тесно в рамках какого-то одного стиля, он свободно комбинировал манеры в зависимости от живописной задачи. Представленная картина создана в традициях неопримитива. Она является своего рода воспоминанием о Москве. Стилистика похожа на творчество друга и коллеги Кандинского — Михаила Ларионова. Они оба интересовались народным фольклором, использовали в своих работах лубочные образы.

Примитив был созвучен мастерам XX века, можно вспомнить Поля Гогена, Анри Матисса, Пабло Пикассо. Наивный и оттого, как считалось, высокодуховный взгляд на мир привлекал европейских авторов, уставших от регламентирующих законов академической живописи. Кандинский — один из пропагандистов народных и фольклорных мотивов в творчестве. Он писал, обосновывая отказ от реализма и развитие абстрактных и обобщенных форм: «Эти чистые художники так же, как и мы, стремились передавать в своих произведениях только внутренне-существенное, причем сам собою произошел отказ от внешней случайности».