Светилась сама стена или точнее нечто за ней горело холодным пламенем, от которого твердый кирпич казался чем-то нематериальным. Более того, стена словно начала распадаться, целые ее части перемещались, уходили в сторону, как декорации фокусника, хорошо смазанные панели, открывающие спрятанные ящики, чьи стороны, в свою очередь, падали, обнажая тайные укрытия. Джулия не могла отвести глаз, не осмеливалась даже моргнуть, боясь, что упустит хотя бы малейшую деталь этого выдающегося трюка, пока на ее глазах мир распадался на куски.

А потом, неожиданно, где-то в этой невероятной сложной системе перемещающихся фрагментов она увидела (или, опять же, ей это лишь показалось) движение. Только сейчас Джулия поняла, что не дышит с тех самых пор, как все началось, и у нее уже начинает кружиться голова. Она попыталась выпустить из легких отработанный воздух, вдохнуть, но тело не подчинилось даже такой простейшей команде.

Где-то во внутренностях забилась паника. Представление закончилось, и теперь одна часть Джулии безмятежно радовалась музыке, доносящейся из стены, а другая сражалась со страхом, что шаг за шагом подступал к горлу.

Она снова попыталась вдохнуть, но тело словно умерло, и она смотрела из него, не в силах дышать, моргать или глотать.

Движение стены прекратилось, и за кирпичами Джулия что-то увидела, угловатое, словно тень, но явно осязаемое.

Это человек, поняла она, ну или когда-то он им был. Но тело разорвали и сшили заново, правда, большинство кусков пропало, или их искорежило, а то и обожгло до черноты, словно в топке. У него был один глаз, – тот, мерцая, смотрел на Джулию, – лестница позвонков, ободранных от мускулов, несколько совершенно неузнаваемых фрагментов анатомии. И все. То, что это существо вообще жило, не укладывалось в разуме – остаток плоти, которым оно еще обладало, был безнадежно изуродован. И все-таки оно не умерло. И глаз, несмотря на гниль, которая его окружала, смотрел на Джулию пристально, изучая ее сверху донизу.

В его присутствии она не чувствовала страха. Пока это существо было куда слабее ее. Оно еле двигалось в своей клетке, пытаясь устроиться поудобнее. Но напрасно, создание с буквально обнаженными нервами не могло найти покоя. Любое прикосновение несло ему боль; это Джулия прекрасно понимала. И ей было жалко этого мученика. А с жалостью пришло облегчение. Ее тело исторгло мертвый воздух и вдохнуло живой. От кислорода изголодавшийся мозг повело.

И тогда существо заговорило, в освежеванном шаре чудовищной головы открылась дыра, и оттуда вырвалось одно-единственное невесомое слово.

И слово это было:

– Джулия.

2

Кирсти поставила бокал и попыталась встать.

– Куда ты? – спросил ее Нэвилл.

– А ты как думаешь? – ответила она, тщательно стараясь говорить внятно.

– Тебе помочь? – поинтересовался Рори. От алкоголя его веки обленились, а улыбка и того больше.

– Я к туалету приучена, – огрызнулась она, колкость все встретили со смехом. Кирсти обрадовалась; обычно импровизация не была ее коньком. Она, покачиваясь, отправилась к двери.

– Последняя комната справа, в конце лестничной площадки, – проинформировал ее Рори.

– Знаю, – сказала она и вышла в прихожую.

Обычно ей не нравилось чувство опьянения, но сегодня она им наслаждалась. Кирсти казалась себе гибкой и беззаботной. Может, она завтра и пожалеет об этом, но утро вечера мудренее. Сегодня же она летала.

Кирсти добралась до ванной, опорожнила уже саднящий мочевой пузырь, потом сполоснула лицо водой. И начала путешествие обратно.

Она сделала три шага по площадке, когда поняла, что, пока находилась в ванной, кто-то выключил свет и теперь стоит в паре метров от нее. Кирсти остановилась.

– Привет? – сказала она. Может, заводчик котов поднялся на второй этаж, надеясь доказать, что не кастрирован?

– Это ты? – спросила Кирсти, смутно понимая совершенную бесполезность своего вопроса.

Ответа не последовало, и она слегка занервничала.

– Ну ладно, – Кирсти решила попробовать игривый тон, стараясь спрятать тревогу, – признавайтесь, кто это?

– Я, – сказала Джулия. Голос у нее был какой-то странный. Гортанный, хриплый, словно она плакала.

– У тебя все нормально? – спросила ее Кирсти. Она вдруг очень захотела посмотреть Джулии в лицо.

– Да, – последовал ответ. – Почему должно быть иначе?

За эти пять слов актриса в Джулии вновь взяла себя в руки. Голос стал звонким, тон легким.

– Я просто устала, – продолжила она. – Судя по звукам, у вас там внизу хорошо.

– Мы не даем тебе заснуть?

– Боже, нет! – какой непринужденный, свободный тон. – Я просто в ванную шла. – Пауза, а потом: – Иди вниз. Веселитесь.

Уловив намек, Кирсти пошла к Джулии. Та в самый последний момент увернулась, избегая даже малейшего физического контакта.

– Спокойной ночи, – сказала Кирсти, добравшись до лестницы.

Но ответа из тени не последовало.

3

Спокойно спать Джулия не смогла. Ни в эту ночь, ни во все последующие.

То, что она увидела в сырой комнате, то, что услышала, почувствовала – всего этого хватило, чтобы навсегда прогнать крепкий сон, или так Джулия полагала.

Он был тут. Все это время Фрэнк находился в доме. Сокрытый от мира, в котором жила и дышала Джулия, он все же был достаточно близко, чтобы установить с ним жалкий, хрупкий контакт. Почему так произошло, куда попал Фрэнк – об этом Джулия понятия не имела; у человеческих останков в стене не было ни сил, ни времени на объяснения того, что же с ними произошло.

Прежде чем проход закрылся, и изуродованную фигуру снова заслонили кирпичи и штукатурка, существо успело произнести имя: «Джулия». Потом – «Это Фрэнк», вот так просто, а в самом конце послышалось слово «кровь».

Затем существо исчезло, а у Джулии подкосились ноги. Она чуть не упала, отшатнувшись к противоположной стене. А к тому времени, как пришла в себя, таинственный свет погас, не осталось и следа от измученного человека в коконе из кирпичей. Хватка реальности стала абсолютной.

Впрочем, не совсем абсолютной. Фрэнк остался здесь, в сырой комнате. В этом Джулия не сомневалась. Пусть он исчез с глаз долой, но из сердца не пропал. Каким-то образом Фрэнк оказался заперт между сферой, которую занимала Джулия, и неким другим пространством: там звенели колокола, и беспокойно кружилась тьма. Он умер? Что это было? Неужели прошлым летом Фрэнк погиб в этой комнате и теперь ждал экзорцизма? Если так, что стало с его земными останками? Только дальнейший разговор с ним или с тем, что от него осталось, мог бы дать объяснение.

Джулия не сомневалась, какими средствами придать сил этому грешнику. Он сам поведал ей о решении.

«Кровь», – так сказал Фрэнк. И это было не обвинение, а приказ.