– Да мы билеты в театр купили еще три года назад, когда тут и в помине не было контролеров.

Злата повернула милое личико к другу и недоуменно хмыкнула. «Все бы ему шутить! Тут со всех стволов могут нашпиговать свинцом из укрытия, а ему все нипочем. Как так можно безалаберно вообще?»

– Билеты больше не катят, парень. Но это хорошо, что вы не зайцы. Зайцев мы отстреливаем. Знаешь ли, кушать очень хочется! – парировала тетка.

– Мы идем с миром для добрых и со свинцом для злых. А если честно – медовый месяц у нас, путешествуем, знаете ли…

– Юморист? Похоже на то. Удивительно встретить в наше время молодого, озорного, интересного и веселого.

– Я уже женат, тетенька!

– Я вижу, племянничек. Только вроде девушкой была, уже состарил?

– Дык, не знаю, с кем говорю.

– А-а, ты вон про что! Фая.

– Как? – сталкер чуть не прыснул от смеха.

– Об косяк! Фаиной кличут. Здесь меня все знают. И любят. Учти это.

– Местная достопримечательность?

– Мальчик, ты не наезжай, ох, не наезжай на тетю Фаю! – отозвалась командирша.

– Даня, кончай ерничать, последние зубы щас выбьют тебе, – прошептала Злата, прижавшись щекой к прикладу.

– Ты ствол опусти, уже можно, – ответил ей шепотом сталкер, а громко добавил: – Вы меня не поняли. Я про мост ваш через Волгу.

– А-а, елки-моталки, ишь, шутник! У нас в Сызрани полно достойных внимания туристов мест и помимо моста. Например…

– Мне бы на тот берег, Фая, а? – сказал Треш, а под нос замурлыкал – Фая, нет вай-фая…

– Да легко! – ответила женщина, улыбнувшись. – Вижу, ты парень платежеспособный и с миром топаешь по земле нашей убогой и озверевшей. Пошли, касатик… Только стволы уберите подальше, а то мои орлы горячие, шмальнут, если что не так.

– Тогда и вы тоже не тычьте в нас своими пукалками.

Сталкер подошел к женщине, протянул руку:

– Треш. Я из Пади.

– Треш?! Это, типа, с английского «мусор»? – ответила она на рукопожатие.

– Это, типа, «жесть».

– Не-е, ни на мусор, ни на жесть ты, мальчик, не похож, – Фаина подмигнула Злате. – Скорее, «джокер».

– Я ведь и обидеться могу, – выпятил губу Треш, убрав автомат за спину и шагая рядом с владелицей моста. Злата семенила следом.

– Падь так далеко, что про нее даже и не знает толком никто, а ты прям сразу в лоб – я оттуда… Не смеши мои папильотки! Иди уже, молодожен говорливый…

– Да, учителя у меня были те еще ораторы… – сталкер взглянул на Злату, уловил укор в ее глазах, хмыкнул. – Падь наша далековато… Едва добрались оттуда до вас… С трудом через Пустоши прошли.

– Про Пустоши знаю, про Падь краем уха наслышана, а про Треша не в курсе. Это местный паяц там?

– Фаина! Твою ж…

– А чего ты, Треш, такой веселый и легкий? Случайно, не на ковре-самолете сиганул сюда? Что-то не похоже, что вы с подругой от самой Пади пехом чешете! Море шуток и позитива – это хорошо, конечно. Но странно в наше время. Сейчас таких, как ты, и не сыскать уже, все больше молчуны угрюмые. Если не пришибленные тяжестью дорог или смертью вокруг, то злые и жадные. А еще голодные. Повезло твоей девушке. Откопала редкий артефакт! Да, милочка?

– Ага, слепила… из того, что было… а потом что было, то и полюбила, – задумчиво проворчала Злата словами из древней песенки, подходя к автобусу и осматривая его.

Фая отдала короткие распоряжения подчиненным, провела путников за баррикаду и увлекла в вагончик типа «Кедр», где гостеприимно предложила чай и сушеного леща. Треш быстро глянул на амулет – кристалл не покраснел. В повадках и разговорах аборигенов, включая Фаину, явной агрессии не замечено, поэтому парочка приняла предложение: часок отдохнуть, побалакать и поторговаться. С присвистом втягивая горячий чай из алюминиевой кружки, сталкер исподволь разглядывал поселенцев, делился с ними информацией о Пади и Пустошах, деталях похода, но без лишних подробностей. Потом слушал об их жизни на великой реке после Судного дня. Иногда для приличия удивленно вскидывал брови, сочувственно охал или улыбался над плоскими шутками аборигенов, якобы внимательно и с любопытством вникая в их истории. Но на самом деле суть рассказов местных о своем выживании и существовании после катаклизма ничем не отличалась от историй саратовцев и жителей Пади.

Ничего нового и интересного они со Златой не узнали и про Восточные рубежи. Фаина об Урале и состоянии тамошних дел была не в курсе. Только однажды через их мост пробирался бродяга с востока, умирающий от какой-то болезни пожилой мужичок. Его поначалу не пускали через реку без оплаты, но, поняв, что с бедолаги взять нечего, а жить ему оставалось считаные часы, сжалились и махнули рукой. В ответ на просьбу Фаины поделиться хотя бы какой-нибудь ценной информацией бродяга, долго и надрывно кашляя, лил слезы и крестился. А потом обмолвился про какую-то Стену, разделявшую Восточные рубежи и все то, что находится по ту сторону Урала.

– Что именно он сказал, Фаина? – Треш почувствовал укол в сердце, будто кристалл на груди издал импульс. Он заерзал на скрипучей табуретке и стал похож на коршуна, высмотревшего в поле мышь.

– Я сейчас уже точно не припомню, но что-то типа… – Фая прикрыла один глаз, словно целилась в кого-то. – Секретная база накрылась. А там установка времени. За Стеной знают про нее и пытаются захватить. Но и враги прослышали о базе и ее артефакте. Они не дремлют. Если завладеют изделием, то не поможет и Стена, защищающая столицу Сибири от мутаций Пустошей… Ну и все такое… бла-бла-бла.

– Охренеть! – сталкер посмотрел на Злату, удивленную не меньше друга. – Ничего не путаешь, Фая? Про Восточный форт, случайно, не лепетал этот бомж?

– Нет. Я путать не могу, вроде из ума еще не выжила. Сама удивилась, при чем тут Урал, какая-то Стена и столица, которая не в Сибири, а… вона… на западе.

– Столица Сибири? Стена? База и установка времени?.. – Треш закрыл глаза, погрузился в нирвану, зажав в кулаке кристалл, отливающий приятным зеленоватым светом.

– Даня, не это ли ищет и ждет Ар… она? А? – тронула за рукав любимого Злата.

– Погоди, милая. Фая, а где этот бродяга? Мне нужно с ним переговорить.

– Так это… Он копыта откинул через полчаса после душевного излития. Много молился прямо вот тут, у парапета моста. Постоянно кашлял, просил пить. У нас, сам понимаешь, с водой напряженка, но глоток дали. Умер, бедняга. Сбросили в реку. Хоронить давно перестали даже своих-то, не говоря про чужих.

– Эх, блин! Чую, это нужный и важный был информатор с «Восточки». Многое бы смог нам поведать. – Треш досадно тюкнул кулаком по стенке вагончика, расплескав остатки чая. – Давно это было? По одежке-то кем он вам показался? Не вояка?

– Месяц назад. Какой вояка?! Гол как сокол. Тряпье грязное, рваное. А что, знакомый твой?