– Да немного в плену побыл, потом вспомнил подвиг Икара, затем на скотобойне поработал маленько. А ты как? Где все? Детей, надеюсь, доставили в целости и сохранности?

Редкие выстрелы за ближайшими руинами и сбегающиеся к небоскребу люди Доцента дали понять, что бандитов рядом нет, что уже безопасно и победа совсем рядом.

– Разрозненные группы «черепов» ретировались куда подальше, – сообщила Злата, стирая с лица сталкера своим рукавом грязь и кровь, заглядывая в его глаза, – их Фифа с Тимом и остальными гонят прочь. Народ вон как воодушевился нашими победами и помощью, ну, ты и сам видишь… Кстати, а где все раненые?

– На крыше. И очень плохи. Холод и Грешник совсем в ауте. Давай так, родная, времени в обрез, хватит меня тут скоблить, я в ажуре. Ты отбери нескольких из толпы, кто шарит в медицине, и дуйте наверх, один лифт работает, бандитов вроде в здании уже нет, но отдельные гаврики еще могут шариться по этажам. Будь начеку. Я сейчас метнусь в подвал за нашим схроном, потом поднимусь к вам. Может, найду ребят покрепче, нужно выносить раненых. Давай, душа моя, не мешкай, дуй.

– Хорошо, Даня, в моей группе потери… Кроме Семеныча и Зимы, про которых я тебе докладывала, Самоделкин… Дань, ты знаешь, он оказался мужик настоящий, не сдрейфил, геройски повел себя, когда…

– …Злат, девочка, все потом, позже, наших надо вытаскивать, пока и они не загнулись от ран. У нас тоже Вальтер и Ксенон погибли. Да, милая, вот так, – сталкер вытер слезу с щеки девушки, чмокнул ее в губы и, убегая, подмигнул. – Потом помянем наших павших друзей, сейчас нужно спасать живых. Давай.

Злата кивнула и побежала в другую сторону, к толпе женщин и стариков, ютящихся возле автобуса. Треш пересек площадь перед небоскребом и юркнул между развалинами двух зданий напротив.

Схрон оказался нетронутым, противника поблизости не наблюдалось, сталкер принялся за ревизию рюкзаков и ранцев товарищей, водружая пожитки и оружие на себя. Пояс с артефактами, «Вал», боеприпасы, аптечки, гаджеты, вода – все сгодится там, наверху. Пара пистолетов, магазины, бинокль, лечебные артефакты, автомат, дробовик, патроны. Складные носилки, карта, рация. Он проглотил пилюлю стероида для бодрости и придания сил и бросил прощальный взгляд на оставшееся снаряжение: две «Мухи», три автомата, провиант, экипировка, бронежилеты, амуниция различного рода. Все это сейчас стало менее необходимым и могло пока полежать тут еще некоторое время. «А теперь в обратку, к друзьям. И поскорей!» – сам себе отдал команду Треш и, нагруженный «по самое не балуйся», поплелся на выход.

***

Крыша встретила его лучами солнца. Возле каждого раненого уже копошились по две женщины, другие суетились, носились туда-сюда с тряпками, бинтами, одеждой, причитали, сетуя на горести жизни и раны бойцов, проклинали «черепов», шептали молитвы. Злата верховодила всей медицинской командой, склонившись над Холодом. Дела спецназовца были плохи. Лицо его побелело, глаза закатились, пальцы дрожали. Грешнику, судя по всему, что-то вкололи еще до прихода Треша, отчего тот вырубился на пару часов. Остальные бойцы держались лучше, вяло шутили и даже пытались заигрывать со смазливыми «санитарками».

По пути сталкер так и не нашел никого из мужчин мельницы-крепости, поэтому сейчас эвакуация с крыши тяжелораненых полностью легла на него, Злату и женщин. Раздав раненым друзьям их пожитки и оружие, использовав индивидуальные наборы медицинской помощи «ИНП-2» из аптечек, Треш со Златой и еще одной девушкой понесли Холода на носилках. Грешника положили на кусок брезента, и четыре санитарки с трудом потащили его к лифту. Ра, Савва и Гучи, поддерживаемые под руки женщинами, плелись следом. Перед этим Ра бросил прощальный взгляд на площадку, ставшую в это роковое утро судьбоносной в его жизни, вздохнул и, стараясь не стонать на глазах у слабого пола, зашаркал дальше.

Вскоре группа оказалась на улице перед высоткой, где им на помощь подоспели остальные горожане и боевые товарищи: Фифа, Тим, Доцент.

– А где Лабуда? Ты ничего не сказал про него, – спросила Злата, вытирая пот со лба.

– Это он оказался предателем. Отправил его к чертям собачьим прямиком в ад, к Нумизмату и иже с ним.

– О, как! Ни черта се… Он, козел, еще и ко мне клеился в рейде. Сучок, – запнувшись на последнем слове, ответила девушка, не найдя других слов.

– Вот за это и кончил его. Ишь, будут еще всякие к моей невесте приставать! – Треш лукаво подмигнул.

Злата взглянула на любимого, покраснела теперь уже не от натуги, а от стеснения, улыбнулась так мило, что сталкеру захотелось прямо сейчас схватить ее в охапку и увлечь в укромное местечко. Они пару долгих секунд буквально пожирали друг друга взглядами, пока их виртуальную страсть не прервали друзья.

Фифа, мимолетом приветственно хлопнув Треша по плечу, сразу бросилась к Холоду, которого на носилках аккуратно втаскивали в автобус, девушка тут же залезла следом. Раненых погрузили, и автобус тронулся в обратный путь, стал набирать скорость и очень быстро достиг крепости.

Охранять небоскреб оставили женщин, вооруженных трофейными стволами, а с ними пару мужчин с форпоста и Тима Волка. Все они забаррикадировались в высотке и расставили по первому этажу здания часовых, ожидая возвращения Треша и смены поста.

Кристалл Избранного опять не сработал в чужих руках. Лечить раненых пришлось аптечками и единственным «барбарисом», так как «филейка» отработала свое и на сутки погасла. Пока Грешник находился в беспамятстве, целебный артефакт поместили прямо на рану Холода, обколотого антишоковыми и болеутоляющими средствами. Местный доктор, бывший хирург областной больницы по прозвищу Эскулап, тщательно осмотрел новоприбывших клиентов, распорядился отвести им светлое, проветриваемое помещение, проконсультировал женщин-ассистенток, и приступил к операциям. Все медицинские инструменты у ополченцев давно уже были, поскольку годы выживания в разрушенном городе научили их собирать и использовать самое необходимое для жизнеобеспечения.

Доцент кивнул Трешу перебинтованной головой, дав понять, что Эскулап знает свое дело. Теперь предстояло собрать трофеи, занять ключевые точки захваченных объектов и распределить обязанности между выжившими. Люди наперебой благодарили Треша и его товарищей за помощь, за спасение детей, соболезновали бойцам, помогали и поддерживали их. Горожане и гости сплотились в общей беде. Люди поняли, что на любую силу всегда найдется другая, что они не одни в этом мире.

– Наших не вернуть! Мы даже не похоронили их… – Треш сидел на полу, устало прислонившись спиной к стене, и смотрел вперед, вспоминая лица погибших друзей.

– Я знаю, милый, знаю и тоже очень скорблю, – Злата опустилась рядом. – Как погибли Вальтер и Ксенон? Расскажи.

Треш поведал о стойкости товарищей, о смелости и силе других бойцов, о том, как они держались, как переживали потери и боль. Злата, в свою очередь, рассказала о Самоделкине, Зиме и Семеныче. Треш опустил голову, губы задрожали, разболелась голова. Единственным, что хоть как-то облегчало тяжесть утраты, стало сообщение девушки о том, как погибшие исчезли в момент смерти. Сталкер пытался убедить себя, что их забрала Армада, что она воплотила мечты героев, унеся их тела и души в светлое благодатное прошлое. Треш смахнул набежавшую слезу, попытался вспомнить желания каждого. Семеныч просил вернуть его к супруге, в далекий две тысячи двадцатый год, когда взрослая дочь подарила им внука и все они были живы и здоровы, радовались успехам родственников, парились в баньке и собирали грибы в местном бору. Семья Зимы проводила сына, мужа и отца в «командировку» в Донецк, но так и не дождалась его возвращения. И он очень хотел снова оказаться дома. Самоделкин мечтал очутиться в своем НИИ, в день увольнения по собственному желанию, которое он так и не простил себе за все последующие годы, добровольно отрекшись от любимого дела. Вадька Ксенон просил вернуть его в бар «Хромой бродяга» за час до прихода туда организаторов рейда, потому что в прошлом на Большой земле его никто не ждал, ничего светлого и радостного не было, а бывший сирота-интернатовец давно уже жил Падью, новыми друзьями и победами. Чего желал Вальтер, Избранный так и не мог вспомнить – то ли мысли бойца были расплывчаты, то ли передряги последних суток выбили из Треша память. Но ему хотелось верить, что Армада осуществила заветную мечту товарища.