– Я никому ничего не должна!

– Для этого и проводится посвящение, – хмыкает ублюдок. Господи, у меня язык не поворачивается называть его мужчиной… Это не мужчина, это вообще не человек – это зверь, животное!

И оно продолжает говорить, исторгая звуки из своего рта, пока меня все больше и больше тошнит и вот-вот просто вырвет прямо ему под ноги…

– Посвящение призвано выбить из тебя дурь и непокорность. Мы пустим тебя по рукам среди моих работников-мужчин. Их тринадцать или четырнадцать человек, точно не помню, потому что недавно я кого-то увольнял и кого-то брал на работу… Сбился. Но это и не так уж и важно. В любом случае, число достаточное. Рассказать тебе, как все будет происходить?

Я мотаю головой в знак протеста и безвольным телом просто стекаю по стене на пол, но Хуссейн продолжает:

– Сначала ты будешь сопротивляться. Разумеется, на первом мужчине, втором и третьем… даже на четвертом, полагаю, потому что ты явно очень бойкая девушка и умеешь за себя постоять. Но когда тебя начнут драть сразу в две дырки – ты немного присмиреешь, поверь мне. Это проверено на сотнях других девушек. Постепенно дурь уйдет из твоей головы, и ты перестанешь дергаться, как свинья на веревке. Десятый мужчина уже будет брать тебя послушной и на все согласной. А под конец ты и сама начнешь просить еще.

– О боже… – только и могу пробормотать я. Вся моя бравада разом испаряется. Групповое изнасилование – это намного хуже даже самых жутких вещей, что я себе представляла, когда поняла, что меня отправят в бордель.

– Но это случится не сегодня, – успокаивающим тоном говорит мой тюремщик. Охуеть утешил! – Я помню, что ты девственница. Не напрасно я переплатил за тебя двадцать тысяч долларов. А теперь продам твою невинность за сто тысяч долларов. Это будет очень уважаемый, очень благородный человек, поверь мне. Тебе наверняка понравится.

– Как мне может понравиться, что меня будут насиловать? – спрашиваю я тихо, чувствуя, что силы меня почти покинули.

– Разве ты не для этого сюда приехала? – насмешливо фыркает ублюдок. – Ты ведь думала, что продаешь свою девственность.

– Но я не собиралась становиться шлюхой в борделе!

– Ну, начнем с малого, чтобы ты немного попривыкла, – он критически осматривает меня, а потом добавляет: – Вообще-то, я предпочел бы тебя хорошенько отмыть, но твой покупатель пожелал видеть тебя как можно скорее, вне зависимости от твоего состояния. Желание клиента – закон.

Я не успеваю ничего сообразить: он щелкает пальцами, и откуда-то появляются два парня в черных штанах и рубашках. Они направляются ко мне, подхватывают с пола под локти и куда-то тащат.

У меня появляется чувство дежавю: точно так же было в самолете, но я ничего не смогла изменить – не могу и сейчас.

Я кричу, вырываюсь, но это бесполезно. Меня просто протаскивают по каким-то коридорам, лестницам, персидским коврам, а потом зашвыривают в комнату с приглушенным светом и огромной постелью, застеленной белоснежными простынями, источающими тонкий аромат лаванды.

Дверь закрывается. Щелкает замок.

Я остаюсь одна.

Проходит минут пятнадцать. Все это время я кричу, бью кулаками в дверь, требую меня выпустить, угрожаю комиссией по борьбе с торговлей людьми, следкомом, прокуратурой и так далее…

Потом дверь вдруг открывается – и входит незнакомый светловолосый мужчина в джинсах и рубашке.

Я бросаюсь на него с кулаками, а он перехватывает мои запястья и одним движением бесцеремонно швыряет на постель.

АНЯ

Ну, вот и все.

Это финал.

Мой первый секс будет изнасилованием.

Если честно, мне очень страшно.

Конечно, я думала о таком варианте еще тогда, когда подписывала договор о продаже девственности. Роман (гребанная ты сука, гори в аду!) обещал мне безопасность и защиту, но объективно я уже тогда прекрасно понимала, что он ничего не сможет мне по-настоящему гарантировать: в конце концов, в момент встречи с покупателем моей невинности я буду находиться с ним наедине. Я и незнакомый мужчина, купивший право на мое тело. Всякое могло случиться, верно? Но я осознавала риски. Я готова была потерпеть неделю ради таких огромных денег, а точнее – ради спасения своего брата.

Также я думала, что буду в Санкт-Петербурге, в своей родной стране. И еще могла просто надеяться, что мужчина, легально покупающий чью-то девственность за три миллиона рублей, не окажется насильником. Мне казалось, что кайф такого предприятия – раскрыть девушку, по-настоящему стать ее первым… Я думала, что со мной будут бережны и нежны.

Теперь же я понимаю, что подвергаю свою жизнь реальной опасности. А еще – что деньги, предназначенные моему брату, могут оказаться «грязными» и в итоге быть изъяты полицией, судом или черт знает кем еще.

В безопасности ли вообще теперь мои мама и брат?

Я не знаю.

Я – точно не в безопасности.

Постель оказывается мягкой и упругой, и мое тело весом в пятьдесят килограммов быстро и легко отпружинивает от нее, подпрыгивая на белоснежных простынях. Аромат лаванды бьет в нос, но сейчас меня откровенно тошнит от этого запаха. Я торопливо сажусь, отползаю к спинке кровати и исподлобья смотрю на настоящего покупателя своей невинности.

Это молодой мужчина лет двадцати пяти или тридцати, совершенно европейской внешности, блондин с голубыми глазами и небольшой бородкой. Какой-то скандинав, кажется. Швед или норвежец. Широкий лоб, тонкие губы, чертовски внимательный и даже какой-то пронзительный взгляд. Одет он очень просто – в голубые джинсы и белую рубашку.

– Я буду сопротивляться, – говорю я мрачно на английском.

– Тем лучше, – отвечает он мне на чистейшем русском, и я охреневаю: соотечественник?! Здесь, в Эмиратах?! Неужели…

Мне вдруг становится так мерзко. Это надо же быть такой тварью: ездить сюда, чтобы насиловать русских девушек… В России с этим не так просто, правда? Могут и посадить. А тут заплатил бабла – и делай что хочешь. Восхитительно просто. Боже, меня тянет блевать…

– Катись к черту! – рыкаю я, собирая в кулак остатки воли и сил, хотя и того, и другого уже почти не осталось… Я подавлена, разбита, мне страшно. Я оказалась такой идиоткой. Кто бы мог подумать… Святая наивность.

– Ты еще благодарить меня будешь, что я не ушел, – фыркает мужчина, принимаясь расстегивать рубашку: медленно, методично, пуговицу за пуговицей, явно никуда не торопясь и воистину наслаждаясь процессом и этими мгновениями власти над слабой, беззащитной девушкой.

– Я поблагодарю тебя, только если ты вызовешь полицию, – отвечаю я.

– Полиция тебе здесь не поможет, – мужчина усмехается, качает головой и стягивает рубашку со своих плеч, обнажая красивое, натренированное тело. Бицепсы, трицепсы, кубики, косые мышцы – все на месте.