— Ясно, — кивнул Дронго, — давайте последнююпапку.

— Светлана Мухина, — открыл следующую папкузаместитель министра, — двадцать девять лет. Разведена. Имеет пятилетнегосына.

Работает в министерстве уже три года. Очень пунктуальна иаккуратна. Знает английский и французский. Считается одной из лучшихстенографисток. Несколько раз привлекалась к обслуживанию высокопоставленныхделегаций из США, Канады и Франции. Образование высшее. В настоящее времяготовится защитить кандидатскую диссертацию.

— У вас все?

— В общих чертах все, — кивнул заместительминистра, положив пятую папку на стол, — но это, конечно, только в оченьобщих чертах.

Я думаю, вам нужно более подробно ознакомиться с личнымиделами всех пятерых сотрудников.

— Для чего? — улыбнувшись, спросил Дронго.

Заместитель министра, не ожидавший такого вопроса, оглянулсяна министра. Потом твердо сказал:

— Чтобы лучше их знать.

— Неужели вы думаете, что в биографии кого-нибудь изних я смогу прочесть, как именно он готовился сотрудничать стеррористами? — засмеялся Дронго — Мне гораздо важнее не бумаги, которыевы так тщательно собрали и подшили в их дела, а ваши рассказы, наблюдения. Я несомневаюсь, их личные дела в полном порядке. Меня волнует другое — кто из них ипочему решил стать пособником террористов? Поэтому нам с вами еще придетсяпоработать, дорогой Семен Константинович. Начнем с ними беседовать и попытаемсявыяснить, кто из них мог предупредить террористов.

Первым, по предложению самого Дронго, вызвали МихаилаАркадьевича Арсенова, посла по особым поручениям. Он вошел в кабинет министракак-то боком и сел на краешек стула, хмуро глядя на присутствующих В отличие отвсех остальных подозреваемых, ему было много лет, и все знали, что он скорозавершит свою карьеру дипломата и выйдет на пенсию по болезни.

— Михаил Аркадьевич, — обратился к немуДронго, — вчера в вашем присутствии приехавшие дипломаты ООН решилиотменить свой вылет и перенести его на сегодня. Вы не вспомните, как именно этопроизошло?

— Я уже докладывал министру, — угрюмо сказалАрсенов — Сначала они долго спорили по формулировкам. Каждый раз мы с Костинымпредлагали им новые варианты, но им все не нравилось.

— А что делал Всеволод Игнатьевич?

— Он несколько раз выходил из кабинета и почти непринимал участия в нашей беседе.

— Каким образом возникло решение перенести день вылета?

В присутствии министра Арсенов несколько терялся. Ему всегдаказалось, что тот относится к нему по-особенному плохо.

— Мы поняли, что не успеваем, и кто-то предложилотменить вылет, перенести его на сегодня.

— Вы не вспомните, кто именно?

Арсенов нахмурился. Потом неуверенно сказал:

— Кажется, шведский дипломат. Его сразу поддержалангличанин Но француз колебался. Он хотел улететь еще вчера и предложил быстреезаканчивать. Однако вскоре мы поняли, что ничего не выйдет, и тогда французскийдипломат тоже согласился отложить вылет.

— Все это происходило в вашем присутствии?

— Да.

— Кто еще находился в этот момент в комнате?

— Все. Я, Костин, Всеволод Игнатьевич, Света Мухина.Хотя нет, как только они заявили, что останутся еще на день, ВсеволодИгнатьевич сразу вышел из кабинета.

— Вы это точно помните?

— Да, точно.

— Скажите, Арсенов, вы ведь раньше находились напартийной работе. Это верно?

Дипломат осторожно посмотрел на своего министра и кивнул.

— Все находились, — меланхолично сказал он.

— Но вы работали в горкоме партии, — настаивалДронго.

— Правильно, работал.

— Вы сохраняете связи с прежними товарищами?

Арсенов снова посмотрел на министра, потом перевелнеприязненный взгляд на Дронго.

— Сохраняю.

— Можно узнать, за кого вы голосовали на прошлыхвыборах? — вдруг спросил Дронго.

Арсенов в третий раз посмотрел на министра и спросил уже унего:

— Я должен отвечать?

Министр кивнул головой.

— За коммунистов, — признался Арсенов. — Ноэто мое личное дело.

— Конечно, — согласился Дронго. — Нопосмотрите, что получается. Делегация ООН, состоящая из высокопоставленных дипломатов,прибывает сюда, чтобы поддержать существующее в России правительство, котороеименно сейчас подвергается особенно резким нападкам оппозиции. Вполне вероятно,что оппозиции не нужен доклад дипломатов ООН о возможной стабилизации положенияв России, который откроет канал новых кредитов для правительства. Такимобразом, я могу предположить, что вы, будучи идейно на несколько другихпозициях, чем все остальные сотрудники вашего министерства, могли позвонитьтеррористам, чтобы сорвать визит сотрудников ООН и обеспечить победу оппозициина новых выборах. Как вам нравится такой вариант?

Арсенов открыл рот. Возмущенно вскочил.

— Не смейте меня оскорблять! — заявил онгромко. — Я всю свою жизнь честно работал и никогда с бандитами не имелдела. Вы меня не шантажируйте. А за кого я голосовал, это вас не касается.

— Разумеется, — согласился Дронго, — я ведьне утверждаю, что так было. Я сказал, что так могло быть.

— Нет, — гневно сказал, все еще стоя,Арсенов, — не могло.

— Успокойтесь, — примирительным тоном сказалминистр, — никто вас, Михаил Аркадьевич, не обвиняет. Мы просто хотимдокопаться до истины.

Арсенов сел, но на Дронго больше не смотрел.

— Что происходило потом? — спросил Дронго.

— Ничего, — ответил Арсенов, — потом Костинпошел докладывать министру о сложившейся ситуации, а мы еще сидели около двухчасов, стараясь закончить все наши дела.

— Вы не выходили из кабинета?

— Может, один раз и выходил в туалет. Но я точно непомню. Нет, кажется, не выходил.

— Спасибо вам, Михаил Аркадьевич, — кивнул Дронго, —и не стоит на нас обижаться. Мы просто пытаемся все выяснить.

Арсенов встал и, не глядя ни на кого, вышел из кабинета.

— Зачем так травмировать людей? — желчно заметилминистр. — Если у вас есть против них какие-нибудь доказательства, тогдапожалуйста. А если нет, то не надо их напрасно обвинять.

— Кого позвать следующим? — спросил заместительминистра.

— Давайте Костина. Он ведь пришел докладывать министруо случившемся.

Через минуту Костин сидел в кабинете министра, насмешливоглядя на Дронго и двух высокопоставленных дипломатов. Ему казалось, что все онизаняты какой-то непонятной игрой.