— А я, значит, отсюда, из Бетты, — сообщил он то, что было понятно с первого взгляда.

Я молчала и думала, как отделаться от нетрезвого аборигена.

— Загораешь, значит, — констатировал парень очевидное. — Меня Валера зовут, друганы кличут Валерой Морским… — Мое молчание Валеру не очень-то смущало. — Да ты не бойся, я не из этих… — Он показал почему-то в сторону моря. — Я нормальный, это погоняло у меня такое, потому что на флоте служил… Ах да, ты ж не местная, про морских-то не слышала. Думаешь, Бетта — это так себе, дыра? Конечно, дыра и есть, — радостно хмыкнул Валера. — Ничего тут хорошего, кроме моря и скал. А только в скалах у нас знаешь кто? Морские. Они такие же, как мы, только в жилах у них вода, и живут в воде. Думаешь, почему у нас тут люди так часто тонут? — спросил он, загадочно понижая голос И сам же ответил на свой вопрос — Это у морских такие игры, топят они нас для своей забавы, гады…

Тайфун внутри меня медленно набирал силу. Почему я должна слушать россказни этого грязнули? Сейчас скажу ему все, что думаю по этому поводу. Но тут его взгляд упал на мой розовый бюстгальтер, и мысль его заработала совсем в другом направлении:

— Вечером дискотека в дурке, — так в Бетте издавна называли дом культуры, это я запомнила с детства, — пойдешь?

— Нет, спасибо, — еле сдерживаясь, ответила я ледяным тоном и привстала, чтобы одеться.

— Стой! — Он грубо схватил меня за руку. Я попыталась вырвать кисть, но выпивший парень держал очень крепко. — Хватит тут понты свои московские показывать…

— Пошел вон! — завопила я так, что все обитатели пляжа повернули головы в нашу сторону.

— Эй, ты что? — отпрянул Валера, но меня уже понесло.

— Кто ты такой, чтобы навязывать мне свое общество? Не видишь, что ли, — не хочу с тобой говорить! Ослеп? — кричала я все громче, наступая на хулигана.

Неожиданно кто-то положил сзади руку на мое плечо. Я яростно дернула им, оглянулась и встретилась взглядом с удивительными серо-голубыми глазами. Семен! Ярость стихла в один миг, и сейчас же мне стало мучительно стыдно за свое поведение.

— Все нормально? — спросил он нас обоих. Не знаю, показалось мне или нет, но в глазах его словно светилась улыбка. Валера вдруг необычайно засуетился и даже как будто протрезвел.

— Все нормально, я уже ухожу, с москвичкой вот поговорили немного, о поселке ей рассказал. Я пойду? — заискивающе взглянул он на Семена. Тот молча кивнул, и Валера исчез в мгновение ока.

— Вообще-то я шел спасать тебя от пьяного хулигана, — улыбнулся спасатель. — Но так и не понял, кто из вас пострадавший…

Как же мне хотелось в этот момент быть остроумной, независимой, изящно-циничной! Но из всех возможных ответов на его вопрос мне пришел в голову только один:

— А ты, оказывается, и на суше спасаешь, не только в воде? — И я глупо, как мне показалось, засмеялась.

Шутка оказалась не очень удачной, его улыбка померкла.

«Боже, ради чего он разговаривает с такой набитой дурой? — с отчаянием подумала я. — Сейчас развернется и уйдет».

Но как ни странно, Семен легко опустился на гальку возле меня. Неужели такое возможно и мне это не снится?

— Красивый сегодня день, — прищурился он на искрящееся море. Я молча любовалась его правильным профилем. Ну зачем парню такие длинные, загнутые ресницы? Специально, чтобы сводить с ума бестолковых москвичек?

Мы сидели и молчали, и я чувствовала себя необыкновенно хорошо рядом с ним. Море действительно было очень красивым — оно сверкало и переливалось, как огромный алмаз. Бесценный алмаз, который принадлежит всем и никому… Я хотела, чтобы эти минуты длились вечно. Но вот Семен встал, выпрямился и, глядя на меня сверху, сказал:

— Иди домой, ладно?

Даже если бы он предложил мне прыгнуть со скалы, я бы прыгнула Так что я немедленно собрала вещички и отправилась на свою гору.

Дома меня ждала немного взволнованная мама:

— Ты оставила мобильный! Поля, тебе Надя прислала эсэмэс, она извиняется за что-то. — Мама снова читала мои эсэмэски! — Я переживала, как ты там одна, шпаны все-таки много в Бетте. — Она выглядела виноватой. Еще бы, это ведь она привезла меня сюда. Да и из-за того, что она постоянно проверяет мой телефон, у нас не раз вскипали скандалы. Но ругаться с человеком, который уже и так признал себя виновным во всех грехах, трудно, поэтому тайфун во мне на этот раз не разбушевался. К тому же я до сих пор не пришла в себя от происшествия на пляже.

— Мам, ты же видишь, я цела и невредима. А представитель беттинской шпаны оказался относительно вежливым и рассказал мне местную легенду о морских людях, — сказала я, умолчав о своем испуге и последовавшем за ним чудесном спасении. Это был мой способ общения с мамой: информацию я ей выдавала в количестве одной сотой от реального объема, иначе валерьянка в доме лилась рекой. Я ведь знаю, в кого я такая эмоциональная — в маму!

— Ой, это еще из моего детства! Здесь до сих пор верят в морских? — спросила она вошедшую бабушку. Та сурово посмотрела на нас и ответила ядовито:

— Здесь вам не столица, дорогие мои москвички. Привыкли там по ночным клубам… клубиться. — Бабуля с явной гордостью выговорила модное слово, показывая, что и она не лыком шита, — у нас тут своя жизнь. Люди знают, что вечером к морю таскаться не стоит. Не стоит — и точка! — и она ушла на кухню, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Да, бабушка всегда была мастером запугиваний.

Кажется, я начала привыкать к Бетте со всеми ее прелестями: туалетом на улице, видом моря из окна и новой школой. Я уже знала, как кого зовут в классе (спасибо Надьке!), и с некоторыми одноклассниками даже успела немного поболтать. Мишка, правда, всем видом показывал, что обиделся на меня, но если честно, мне абсолютно наплевать. Я уверена: на всем свете нет никого лучше Семена. Поразительно, как живут люди в огромных городах и не знают, что в таком захолустье, как Бетта, есть самый красивый в мире парень!

Я с легкостью могу представить его на глянцевой обложке «Максима» или «МенсХелс», но вот рядом с собой — конечно, нет!

Появились в моем окружении и еще два человека — закадычные друзья, оба Паши. Они сразу решили взять инициативу в свои руки. Почувствовав, что я немного освоилась и больше не шугаюсь одноклассников, они вдвоем (по отдельности их просто невозможно представить!) подсели ко мне за парту, когда не было Надьки. Первый Пашок был большим и плотным, с толстыми мягкими губами и всегда чуть удивленным, но в то же время добродушным взглядом. Наверное, у него ломался голос, и бас его был слышен издалека. Второй Паша — полная противоположность первому. Худощавый, какой-то скомканный, с глазами грустной собаки и скрипучим голосом, он чем-то походил на Бабу-ягу с крючковатым носом. Несмотря на такие различия, Пашки (их называли с ударением на «и») вместе смотрелись очень даже органично. И если один по какой-то причине отсутствовал, то сразу казалось, что у другого чего-то не хватает (руки или ноги) — настолько все привыкли видеть их постоянно вместе.