Сидя рядом с обнажённым Аеданом, вольготно растянувшимся на широкой мраморной лежанке в купальне, я ощущаю себя так, будто к печке прислонилась. Его тело восстанавливается с почти такой же ошеломляющей скоростью, что и магический резерв. Это, в общем-то, вполне закономерно. Демон чистокровный. Служитель Маоха. Ещё бы ему не обладать такой поразительной регенерацией.

Убедившись, что треснувшие ребра демона почти срослись, я открываю глаза и натыкаюсь на внимательный и очень жаркий взгляд моего пациента. И тут же его рука как-то незаметно вдруг оказывается на моей щиколотке под юбкой платья, принимаясь нежно гладить чувствительную кожу, посылая по ней толпы мурашек. А на мужских губах появляется порочная улыбка.

И вот почему у меня закрадывается подозрение, что его несносное величество очень доволен сложившейся ситуацией?

Стоит об этом подумать, и мои губы сами собой сердито сжимаются. Выплеснув там во дворе свою ярость на затеявших поединок Аедана и Ингальфа, я, конечно, немного остыла.

Но после того, как демон у всех на глазах утащил меня к себе в покои, измазав всю в своей крови, закрыл дверь, активировав все магические замки, а потом начал раздеваться, являя мне глубокие рваные раны, синяки и прочие «приятные» глазу последствия их с князем спора, негодование и возмущение всей этой ситуацией вспыхнуло во мне с новой силой.

А ему хоть бы что. Ещё и радуется чему-то.

— Ты хоть представляешь, как восхитительна, когда злишься? — хрипло интересуется Аедан. Свободной рукой ловит мою ладонь на своей груди и прижимает её крепче к горячей коже, заставляя сместить к тому месту, где громко стучит его сердце.

— Нет. Я никогда раньше так не злилась, — выпаливаю, хмурясь и пытаясь руку у него отобрать.

— Ой, врёшь, — улыбается лукаво, сжимая мои пальцы. И дышать почему-то начинает чаще. Я, даже не глядя, могу с полной уверенностью сказать, какая часть его тела сейчас самая бодрая.

— Хорошо. Никогда прежде я не проявляла свою злость так… демонстративно, — признаю неохотно. Я привыкла сдерживать свои эмоции, прятать ото всех.

— Демонстрация была великолепной. И впечатляющей. Ты ещё не согласилась быть моей королевой, но подданых уже заставила с собой считаться.

— Чем? Тем, что вспылила и сорвалась у всех на глазах? — с досадой ворчу, всё-таки вырывая у него свою ладонь и хватаясь за приготовленное заранее полотенце в миске с тёплой водой. Надо смыть кровь, а то до сих пор смотреть тошно, хоть его раны и начали уже стягиваться. — Не думаю, что кто-то из… твоих подданных будет рад такой королеве.

И вот почему он смеётся в ответ? Надо мной? От возмущения я даже не сразу замечаю, что наглая мужская рука уже мою коленку гладит, забираясь под юбку всё дальше. А Аедан приподнимается на локте, приближая своё лицо к моему.

— Малыш, демоны больше всего уважают силу. И я не только о магическом резерве и мышцах говорю. Я говорю о силе духа, воли… О способности принимать решения и нести за них ответственность. Неважно, кто ты, мужчина, или женщина. Слабых духом у нас не гнобят, но и за равных не считают. И свою силу ты сегодня показала. Не побоялась встрять между нами с Ингальфом, на что мало кто из демонов бы решился. Ты в лицо мне Аедану Рагру при всех заявила, что станешь моей только тогда, когда сама решишь, что готова к этому. И осадила князя Луады, об упёртости которого на всём нашем материке байки ходят. Меня посчитают последним неудачником, если я упущу такую женщину.

Он говорит, а его ладонь уже скользит по моему бедру, придвигая меня всё теснее. И вот наши лица уже совсем близко. Наши губы почти соприкасаются. Дыхание смешивается…

— Поцелуешь, маленькая? Я скоро от голода по тебе с ума сойду, — просит бархатно.

И я едва не поддаюсь его просьбе, забыв обо всём. На миг.

Знаю я уже эти поцелуи. Опомниться не успею, как опять соглашусь на неведомо что. А он ранен. И рёбра треснули.

— Ты в крови весь, — морщу нос. Меня ведь должна беспокоить кровь на нём. Должна. И это неправильно таять от того, как ласкает мою кожу та рука, что ещё недавно ломала кости… кому-то. Неправильно… а я таю.

Опомнившись, упираюсь ладонями Аедану в грудь, заставляя лечь обратно. И он неожиданно поддаётся. Но и меня за собой тянет. Прижимается ртом к моей шее, щекочет языком нежное местечко, где бьётся венка, ведёт губами до уха.

— Пойдём, покупаем друг друга, — шепчет хрипло.

— У тебя раны… — выдыхаю прерывисто, чувствуя, как от этой неожиданной ласки по телу бегут волны мурашек, а внизу живота что-то сладко трепещет. И воспоминания о поединке как-то стираются. И злость уходит, уступая место чему-то другому, неведомому.

— Уже затянулись раны. Только рёбра сильно ноют. Ты ведь мне поможешь? Я очень нуждаюсь в твоей заботе, в твоих ласковых руках на моём страждущем теле, — увещевает демон вкрадчиво, проводя губами по моей скуле.

Представляю, как это мыть его, скользить мокрыми ладонями по этому совершенному мужскому телу, трогать его так, как он меня трогал, и дыхание сбивается, а щёки снова опаляет жарким румянцем. Я даже зажмуриваюсь от смущения.

И ведь понимаю, что он ну очень сильно преувеличивает свою немощность. Что прекрасно может справиться сам. В комнату он меня с треснувшими рёбрами принести смог, а с почти зажившими помыться не сможет?

Понимаю, чего на самом деле хочет и к чему меня подталкивает. Понимаю, что желает сделать меня своей, и на этот раз уже может не остановиться. Понимаю… но меня это странным образом больше не пугает.

Даже если всё сегодня случится и не будет всех тех невероятных наслаждений, которые он мне обещал, я знаю, что этот мужчина не сделает мне больно, не унизит, не принудит. Он столько раз сдерживал своё желание, чтобы приучить меня к своим рукам и прикосновениям, что бояться его после этого по меньшей мере неблагодарно и глупо.

— Ми-и-и-ина, — целует уже мои веки, прижимая меня к себе всё ближе, обдавая жаром своего тела. — Пойдёшь со мной?

— Да, — шепчу, поворачивая голову вслед за его поцелуями. Так кошки тянутся за лаской. И я тянусь. Губы дрожат, так сильно хочется улыбнуться. — Я помогу тебе, если очень больно.

— Очень, маленькая. Ты себе не представляешь, насколько, — с рычащим стоном усмехается Аедан, тут же срезая когтём шнуровку моего платья.

— Ты долго собираешься прятаться у меня за спиной? — иронично интересуется Аедан, слегка повернув ко мне голову. — Или тебе вид оттуда больше нравится?

Мне со всех сторон вид нравится. Но его спина меня не так смущает, как… перед. Так что, я снова сосредоточенно провожу мочалкой по широким плечам, позвоночнику, лопаткам, позволяя себе незаметно любоваться совершенством линий и рельефом мужского тела. Тем более, что в спину его князь не бил и никакие ссадины-рубцы не портят мне это тайное и такое непривычное для меня удовольствие.