– Но… – ощерилась Эленаис, – эта шлюха не использовала установленное по правилам оружие…

Она повернулась к королевскому трону, дрожа от ярости и возмущения:

– Сир, ваша подопечная сжульничала! Вы должны наказать ее!

Возбужденный гул в зале разом стих, словно по мановению волшебной палочки. Последние слова Эленаис больше, чем мой осколок, предрешили ее судьбу.

Раскаты грома, от которых зашатались стены, окна, люстры, потрясли галерею Зеркал.

– Мы должны? Вы смеете приказывать? Вы? Жалкая смертная!

Слишком поздно осознав непростительную ошибку, девушка выронила шпагу.

– Я… я… Простите, Сир… я не то имела в виду… – пролепетала она.

– Вон! – прошептал Нетленный глухим голосом, леденящим душу сильнее, чем самый свирепый рык.

Сгорая от стыда, Эленаис попятилась в гущу толпы придворных, поглотившую и спрятавшую несчастную от монаршего гнева.

– Победительница! – провозгласила Сен-Лу, помогая мне встать.

В ту же секунду взметнув черными мантиями, словно вороньими крыльями, стая врачей подлетела ко мне темным вихрем и унесла прочь.

У МЕНЯ ПОЛУЧИЛОСЬ!

Снова и снова крутилось в голове.

Пришлось лгать, предавать, обманывать.

Но у меня получилось!

По скрипучему паркету бесконечных кулуаров я шла за врачами. Судя по их огромным гофрированным воротникам «фреза» и золотым знакам отличия на конических шляпах, это были важные, влиятельные сановники Факультета.

За нами по пятам следовала толпа придворных.

Мы дошли до высокой двери с королевской эмблемой – маской ночного Аполлона.

Экзили, Великий Архиатр, в своих алых одеждах находился уже там. Какими тайными путями он добрался сюда быстрее нас?

Я едва смела поднять глаза и посмотреть на его трупный череп, некротический оттенок которого контрастировал с яркой белизной воротника «фреза». Не только знаковый холод Тьмы, исходящий от этого служителя, заставлял меня дрожать. Его сущность вселяла глубокую, бессознательную, тошнотворную дурноту… Как будто меня вынудили находиться рядом с жестокостью в ее истинном облике и извращением, самым отвратительным.

– Не пускайте придворных! – вкрадчивым голосом приказал он королевским оруженосцам.

Пятеро из них встали на страже. Только Сурадж, сопровождавший Рафаэля в лазарет по поручению самого Короля, отсутствовал.

Люкрес пронзила меня взглядом, будто хотела сказать, что я не достойна чести быть оруженосцем. Но не смела выразить презрение в присутствии Экзили, ближайшего советника монарха.

Толпа придворных, удерживаемая лентой из пурпурного бархата, притихла. Если в галерее Зеркал публика возбужденно болтала, то здесь она впала в глубокое молчание. В медитативную отрешенность, которая предшествовала мистическому ритуалу. Для заговорщиков наступило временное затишье перед бурей побоища.

Свершилось.

Я здесь.

На пороге судьбы.

– Диана де Гастефриш! Ожидайте с Тристаном де Ля Ронсьером в аванзале, – велел Экзили. – Двери в усыпальницу откроются, когда Король будет готов.

Великий Архиатр провел по моей щеке синюшным ногтем костлявого указательного пальца, вызвав судорогу брезгливости.

– Вход в усыпальницу – исключительная привилегия, доступная избранным. Только представители высшей знати Двора, смертные и бессмертные, могут присутствовать при Большом Подъеме из саркофага. Количество присутствующих при интимном ритуале «Глоток Короля» еще меньше. Именно здесь я провел церемонию трансмутации монарха почти три века назад. С тех пор время остановило ход. Этот стазис может вывести из равновесия неподготовленных смертных, заставить их почувствовать что-то вроде… головокружения. Постарайтесь быть достойными выпавшей вам чести и не извергать свои дымящиеся кишки на обувь суверена.

Выражение «дымящиеся кишки» из уст этого существа, привыкшего к вскрытию на операционных столах Факультета, вызвало гадливость.

– Я не подведу, Ваше Преосвященство, – выдавила я из себя.

– Прекрасно. Теперь наберитесь терпения: Король будет не спеша готовиться к ритуалу. Он любит поразмыслить о своем бесконечном существовании, прежде чем выпустить из вены несколько капель вечности…

При этих словах, одновременно страшных и чарующих, оруженосцы открыли створки двери. Тристан стоял внутри узкого, безупречно чистого вестибюля с закрепленными на стенах подсвечниками. Он слегка дрожал в мокрой от пота рубашке. Доктора подтолкнули меня вперед, и дверь тут же закрылась.

– Ты в порядке? – спросила я одними губами.

– С тобой всегда, – взволнованно ответил он.

Его приглушенный голос звучал издалека. Дыхание грело мою кожу.

Интуиция подсказывала, что эта странная приемная выполняла роль шлюзовой камеры между внешним миром, где время текло, как обычно, и усыпальницей, где, по словам Экзили, оно остановилось.

Пламя местных свечей было странно неподвижным, без легкого подрагивания, оживляющего обычный огонь.

Посреди этой застывшей белизны возвышалась двойная дверь, ведущая в усыпальницу. Она была из того же темного эбенового дерева, что и кареты вампиров. Толстые черные панели с высеченными черепами и костями вперемешку с эзотерическими знаками распространяли ледяную ауру. Моя порванная юбка не защищала от холода. Я тоже начала дрожать, почти кожей ощущая Тьму за этой дверью, более концентрированную, чем где-либо еще.

Мы с Тристаном – не два избранных, ожидающих своего возвышения при Дворе. А две жертвы, брошенные на съедение Минотавру. Чувствуя мое смятение, возлюбленный протянул руку.

– Я люблю тебя, Жанна. Никогда не сомневался, что мы оба окажемся здесь вместе. Это наша судьба!

Я робко оглянулась, боясь, что нас поймают. Но в вестибюле никого не было. Наш шепот не проходил ни через герметичные стены приемной, ни через тяжелую дверь эбенового дерева. Здесь мы действительно за пределами обычного мира.

– Расслабься, – старался успокоить меня Тристан, – никто нас не слышит.

Я улыбнулась, чувствуя, что снова тону в глазах юноши.

– Не могу дождаться, когда все закончится.

– Я тоже, Жанна. – Он крепче сжал мою руку. – Знаешь, есть одна вещь, которую я жду с еще большим нетерпением, чем свержение тирана. Я жажду того мгновения, когда наконец расскажу о тебе маме, благородной даме де Ля Ронсьер, и нашим союзникам.

Теплые слова Тристана встревожили.

– Рассказать обо мне союзникам? – повторила я одними губами. – Ты хочешь сказать, что фрондеры в замке не знают о моем участии в заговоре?

– Я никому не говорил, чтобы не подвергать тебя опасности. В заговоре участвуют величайшие благородные смертные Вампирии. Как иначе оружие попало в усыпальницу? Только знатные вельможи, имеющие доступ к Большому Подъему из саркофага, могли тайно пронести его! Со смертью Короля они хотят покончить с невыносимым numerus clausus, ограничивающим число вампиров. Ведь это и есть тирания. Та, что мешает нам трансмутироваться и против которой сражается Фронда принцев. Мои высокопоставленные союзники никогда бы не согласились довериться мелкой простолюдинке. В их глазах ты обыкновенная «добыча».