Ворон громко каркнул, слетел со своего гнезда под потолком, уселся на плечо волхва. Снова каркнул.

— Тут кто-то есть? — Лютобор поднял голову, прищурился. Потом отставил плошку, снял с полки нитку с иглой. Удерживая за хвостик, вывесил перед собой, повторил вопрос: — Тут кто-то есть?

Андрей опустился вниз, толкнул иглу. Она закачалась. Волхв остановил иглу, снова спросил:

— Ты мертвый? Живой? А-а, ну, если живой — значит, это ты, чадо. Давно не появлялся. В отъезде?

Зверев качнул маятник.

— Тогда понятно… Спросить чего хочешь? Ну да, сам мог бы догадаться, зачем таким путем являешься… Снадобье нужно? Нет? Тогда заговор? Опять нет… Знаю, у тебя нет свечей. Наверное, глянуть в зеркало Велеса захотел?

Новик поколебался, потом качнул иглу.

— Ясно… На себя? Нет? Тогда на что же? Дай подумать… О будущем мы не раз говорили. Что, о будущем? Дальнем, близком? Понял, чадо, о близком. О родичах своих? Нет? О Руси, значит? Надо же, и правда о Руси. Что же тебя такое интересовать может? О Руси, о близком будущем… Что же тут быть такое может… О бедах русских хочешь узнать? Нет… О людях? Да. О знатных? Да. Уж не о Великом ли князе? Да-а?! — Волхв остановил иглу и спросил еще раз: — Ты хочешь узнать ближнее будущее Великого князя?

Маятник решительно закачался.

— Ну, коли нужда такая есть… — Лютобор убрал магический инструмент. — Вечером гляну и приду, расскажу. Ступай.

Андрей ощутил резкий толчок в грудь — и открыл глаза. Он был в светелке один. Из окна лился яркий свет. На улице все еще продолжался день.

— Надеюсь, это был не сон, — поднялся с постели новик. — Ладно, подождем ночи. А пока пойду, пива попью. Братчина у нас все же. И спится после хмельного крепче.

* * *

То, что сон будет вещим, Андрей понял, едва успел сомкнуть глаза. Новик так долго ждал ночи, что сразу понял: он спит. Спит — и подходит по дороге к распутью. На перекрестке трех дорог стоит камень, на камне надписи: «Направо пойдешь… Налево пойдешь… Прямо пойдешь…» После слова «пойдешь…» буквы каждый раз расплывались в серой дымке.

В центре перекрестка сидел мальчишка и кидал в надпись камушки.

— Скажи, отрок, — поинтересовался у него Зверев, — почему конца надписи не видно? Что случится, если туда или сюда пойти?

— Да разве узнаешь то, — взрослым мужским голосом ответил мальчик, — пока до конца не доберешься?

— Как же тогда путь верный выбрать?

— А как на камне написано, так и выбирать. Хоть — налево, хошь — направо. А хошь — и прямо. Токмо гляди, не ошибись. Жизнью платить придется. О том и предупреждение.

— Какое предупреждение?

— Так ведь вот оно. Камень… — Мальчишка вытянул шею, вскочил, отряхнул руки: — Ладно, побегу. А то Лютобор сюда тащится. Опять ругаться будет.

Собеседник растаял в воздухе, а по левой дороге на перекресток вышел старый волхв.

— Здравствуй, Лютобор, — поклонился ему новик. — Ты настоящий али снишься?

— То не важно, — ответил старик, опершись на посох. — Важно, чего сказать хочу. Будущего у князя Великого нынешнего и нет совсем. Скачет уже смертушка его из древнего града Новгорода. Ныне с немногими сокольничими и конюшими отпустят его няньки на охоту близ села Коломенского. Там его убивцы встретят, числом ровно полста душегубов, да муке последней и предадут. Новый же князь, Владимир Старицкий, горевать о том сорок дней станет, прежде чем стол Московский, великокняжеский принять согласится. Коли о новом князе спросить хочешь, то ответа сразу не дам, бо жизнь у него будет долгая, и умрет он от твоей руки. А про нынешнего сказал тебе все.

Лютобор ударил посохом о землю, вызвав глухой гул, словно стоял на барабане, свернул на дорогу, обозначенную как «прямо», и неспешно растворился в воздухе через несколько шагов. Андрей зачесал в затылке и понял, что пора просыпаться.

Ночь, оказывается, уже закончилась, в комнатенке начинало светлеть. Андрей вскочил, стремительно оделся, побежал в трапезную. Заснувших бояр холопы уже успели растащить по светелкам, но стол еще не разобрали. Новик, не зная, как лучше собрать своих новых друзей, схватил братчину и принялся лупить по ней медным кувшином. Грохот получился что надо — огромная чаша звучала не хуже колокола.

Через минуту в горницу примчались подворники, но перечить гостю не посмели. Еще через несколько — в помещении появились заспанные бояре.

— Перестань бедокурить, сын, — решительно подбежал к нему Лисьин и отобрал братчину — Ты чего, петерсемены перепил?

— Сон мне приснился, друзья! — воодушевленно провозгласил Андрей. — Будто сегодня возле Коломенского на охоте государь наш Иван убит будет! Отряд изменников придет да перебьет всех вместе с холопами! Не дадим убийству свершиться, други. Поехали, защитим Великого князя!

— Это он после вчерашнего, — сочувственно кивнул Петр Катанин, развернулся и пошел обратно.

— Ты бы отдохнул еще, отрок, — посоветовал Анатолий Коза. — Мне еще и не то порой снится.

— Да вы что?! — забеспокоился новик. — Сон-то вещий! Бояре, вы куда? А вдруг, и вправду случится? Как вы жить будете? Ведь спасти могли! Стойте. Отец!! Не уходи! Ты ведь клялся Ивану в верности! Ты живот клялся за него положить. Боярин Кошкин! Разве ты ему саблю на верность не целовал? Нешто так и бросите? Ну, ладно, сон. Но почему не съездить, не посмотреть? Не о воробье же речь идет! О государе русском! Давайте съездим?!

— А отчего и не съездить, бояре, коли друг наш о сем просит? — пожал плечами боярин, имени которого Андрей еще и не узнал. — Коломенское ведь недалече, Кошкин? Кони у нас, бояре, застоялись, сами мы залежались. Поехали, воздуха лесного дыхнем, морозцем освежимся, погуляем на просторе.

— А и верно, — согласился боярин Пашохин. — Сколько лежать можно? Пора и делом государевым заняться. — Он качнулся, но успел опереться о столб и громко завопил: — Холопы! Коня!

— Рогатины есть? — поймал за шиворот побежавшего к дверям подворника Андрей. — Рогатины холопам раздайте! Скажите, сеча будет, с изменниками. И сабли, сабли берите.

При всей горячности Зверева, поднять в седло получилось меньше половины бояр из пивного братства. Большинство подняться на ноги были просто не в состоянии. Но зато у каждого из семи друзей, откликнувшихся на его призыв, было по два холопа, так что отряд собрался внушительный. Причем, если бояре отнеслись ко сну новика без особого доверия, то холопы их, не вникая в суть тревоги, к приказу Андрея прислушались и выехали с копьями, саблями, некоторые даже поддели под налатники броню. Зверев закинул за спину бердыш, а для атаки прихватил рогатину. О чем он очень жалел так это о том, что ни у кого не имелось лука. Но тут ничего исправить было нельзя.

— Я короткий путь покажу, — пообещал Кошкин. Он первым выехал за ворота и перешел на рысь. Отряд с посвистом помчался по улице, сбивая с ног не успевших отскочить к заборам прохожих, перемахивая сани, сгоняя с дороги медлительных возчиков.