Убрав руки, я открыл глаза и осмотрелся. По идее, здесь внизу должны были лежать куски рухнувшего барьера, но ничего подобного не было, словно тот, пока падал, испарился.

– Наконец-то, – голос Арагура звучал облегченно.

Встав, я обернулся, замирая. Честно говоря, я никогда не пытался представить, как выглядит мой учитель, которого кто-то запер, без возможности выбраться. Сейчас я мог увидеть, как все это выглядит.

Оказалось, что свет излучала громадная круглая печать на стене. Светящиеся символы выглядели так, будто горели светло-желтым огнем. Посередине печати можно было увидеть призрачное тело человека, прибитого к той же самой стене тонкими иглами, похожими на сенбоны, на концах которых горели какие-то неизвестные мне буквы.

– Арагур? – спросил я, нахмурившись.

Как по мне, так всё это выглядело довольно болезненно. Пришпиленный к камню Разум напоминал витрувианского человека, раскинувшего руки и ноги в стороны.

– Ты рассчитывал встретить тут кого-то еще? – спросил Арагур, как-то невесело при этом хмыкнув.

– Что дальше? – задал я вопрос, встряхнувшись.

– Тебе нужно вытащить эти иглы. Это нужно сделать последовательно. Я буду говорить тебе, какую иглу тянуть. Только не прикасайся к буквам, они могут обжечь даже тебя. То есть душу.

– Понял, – ответил я и подошел ближе. Признаюсь честно, от Арагура веяло какой-то запредельной жутью. Подавив желание развернуться и уйти, я вопросительно посмотрел на учителя, ожидая, когда тот скажет, какую именно иглу тянуть.

– Слева, ближе к краю, внизу, – сказал Арагур.

Я поискал взглядом нужную иглу и, прежде чем прикоснуться к ней, вопросительно поглядел на учителя, чтобы тот подтвердил, правильно ли я его понял.

– Да, эту.

Перехватив тонкую иглу так, чтобы не прикасаться к горевшей на кончике синим огнем букве, я осторожно потянул. Та на удивление легко поддалась, выскальзывая из камня. Арагур что-то промычал, а потом выдохнул резко. И я подумал, что это может быть на самом деле больно.

Как бы мне ни хотелось поторопиться, учитель заставлял быть внимательным. В итоге я смирился и действовал медленно и осторожно.

– Осталась последняя, – выдохнул Арагур. В его голосе отчетливо слышалась болезненная интонация. Кажется, вся эта процедура не приносила ему приятных ощущений.

Последняя игла была вбита прямо по центру лба. Когда я до нее дотронулся, то заметил, как Арагур весь закаменел. Кажется, эта будет самой болезненной.

– Медленно или быстро? – спросил, смотря прямо в глаза учителя. Сейчас, когда он был чем-то вроде белесого тумана, определить их цвет не представлялось возможным, но почему-то я был уверен, что они должны быть светлыми.

– Быстро, – ответил учитель спустя некоторое время.

Кивнув, я перехватил иглу удобнее, замечая, что даже простое прикосновение к ней приносит боль Арагуру. Поджав губы, весь напрягся, а потом одним рывком выдернул иглу, отбрасывая её в сторону так, словно она была пропитана ядом и любая секунда могла быть для меня смертельной.

Глаза Арагура закатились от боли, а сам он рухнул вниз. Символы на печати налились ярким светом, запульсировали, а потом убавили свечение, но полностью не погасли.

– Ты как? – спросил, наблюдая за призрачным Арагуром.

Он, пошатываясь, поднялся и выпрямился. В тот же момент браслеты с моей руки соскользнули и устремились к владельцу. Спустя мгновение они перестали быть браслетами, впрочем, листами они тоже не стали. Вместо этого они превратились в золотистую нить, которая как паутина обмотала призрачный силуэт. Через пару секунд передо мной стоял человек, светловолосый, голубоглазый, облаченный в белый плащ.

Все это напоминало мне то, как вел себя мой собственный силестин.

– Так значит это… – начал я, но запнулся, сомневаясь, что вещество Арагура называется именно силестин.

– Солнечный камень. Впрочем, он мало чем отличается от твоего силестина, – сказал Арагур, хмыкнув. – Думаю, нам пора покинуть это место.

Я оглянулся по сторонам и согласился. Спустя пару часов мы были на поверхности. Свою ауру Арагур после приобретения тела сжал так, что она по величине стала не больше моей.

Мне хотелось поговорить обо всем, расспросить, но Арагур явно старался оказаться как можно дальше от места своего заточения. Я понимал его, поэтому молча следовал за ним.

– Думаю, здесь будет в самый раз, – сказал Арагур, когда мы добрались до края кратера.

– Мне все равно, – отозвался я, запрыгнув на камень и сев. При этом я повернулся в сторону кратера, по-прежнему заполненного черными и очень хрупкими камнями.

Пристроившись рядом, наставник глубоко вздохнул и улыбнулся, подставляя лицо солнечным лучам. Молчали мы долго. И не потому, что нам не о чем было поговорить, просто я понимал, что новая информация обязательно что-то изменит в моей жизни, и я не знал, надо ли мне это. Почему молчал Арагур, не знаю.

– Когда-то давно, – заговорил всё-таки Арагур спустя некоторое время, – я прошел почти такой же путь, как и ты. Конечно, наши истории отличаются. Я не вживлял в себя солнечный камень так, как это делал ты. В том мире была одна изощренная казнь. Солнечный камень (на самом деле он напоминал собой песок, но всё почему-то звали его камнем) плавился, а потом в него кидали человека. После того, как человек умирал, его доставали и оставляли на некоторое время для того, чтобы камень застыл. У правителя был целый сад таких вот скульптур. Как ты понимаешь, меня казнили.

– За что? – спросил, стараясь отогнать от себя мысли о том, насколько болезненной могла быть такая казнь.

– Я был художником. Рисовал магические картины. Одна из них не понравилась правителю, – Арагур пожал плечами. – Сюжеты для них я видел во снах. Я так думал. На самом деле уже тогда у меня была способность заглядывать в другие миры. Когда меня казнили, я от боли открыл портал и попал на грань.

– Какая она была для тебя?

– Для меня грань была яркой, – учитель хмыкнул. – Она походила на тысячи картин, которые, соединяясь, напоминали сферу, внутри которой я и оказался.

– А потом?

– А потом были сотни миров. В некоторые я всего лишь заглядывал, в других жил столетиями. Через какое-то время я узнал о стражах или Разумах, как ты нас называешь.

– Нас?

– Не торопи, я всё расскажу, – отмахнулся Арагур. – К тому времени мне всё начало надоедать. Я не понимал, зачем живу, столь долгая жить перестала быть привлекательной. Хотя поначалу я радовался, конечно, что в отличие от остальных людей каким-то образом смог заполучить бессмертие. Вот тогда я и встретил стража. Он все мне объяснил. И научил.

– Чему?

– Тому же, чему учил тебя я. Наше с ним общение было более длительным, чем у нас с тобой. Признаюсь, я был более плохим учеником, чем ты. Но в итоге я оказался на этой горе.