— … не такая? — перебила Люми присев напротив паладина. — Возможно. Но скажите мне, профессор. Есть ли в вашей религии хотя бы один запрет на что-либо не потому, что после его нарушения последует какая-то кара свыше, а потому что это просто плохо?

Паладин не ответил. Открыв рот, он понял, что не может вспомнить ни одного подобного запрета.

— Вообще-то, наказание и произрастает из того, что что-то делать плохо. То-есть, за плохой поступок обязано последовать наказание.

— То-есть, не будь этого наказания, все бы поступали плохо? — прищурилась девушка.

— Нет, но…

— Но да.

— Возможно.

— А вот и нет.

— Что?

— Простая крестьянская деревня. От силы двадцать семей. В ней нет каких-то дарований, нет особых мудрецов, даже толком образования нет. Бог для местных, как что-то чуждое, эфемерное, которое где-то там. О богах говорят проходящие путники, иногда захаживает священнослужитель. В деревне нет бога. Но люди там очень добрые, открытые, и ведут себя по-человечески. Им нет дела до чего-то высокого. Собрать урожай на зиму, сделать заготовки, подготовить дома — вот чем занят их ум. Научить ребёнка собирать ягоды, отличать полезные растения от опасных, научить охотиться и ориентироваться на местности. Накормить, в конце концов. Им не нужен бог, лишь кружка хмельного под вечер чтобы сбросить напряжение после трудового дня. Скажите мне теперь, профессор, так ли нужна вера?

— Нужна. Потому что когда настаёт засуха, когда наступает хворь, от которой нет спасения, когда враг идёт на вас войной, остаётся только вера.

— Да. А вот нас спасла совсем не вера.

— В смысле?

— Деревня, о которой я вам рассказала, это моя деревня. Я оттуда родом.

— Вот оно как. А почему тогда твои родители к тебе не приезжают?

— Потому, что они сгорели. Последователи Ириса посчитали мою деревню еретической и сожгли. Лишь нам пятерым удалось выжить.

— …

— Я… и остальные, мы всей душой ненавидим Ирисников. И если их бог такой же, как и они, то мы с удовольствием посмотрим, как он будет запекаться в пламени дракона. Как они говорят? Очищение огнём? Хе, это даже забавно.

Эдвард смотрел в глаза девушке и понимал, что уже очень давно не видел столько ненависти в глазах.

— А ведь деревенские всего лишь купили несколько амулетов, на которых была печать Арраманароса. Всем селом собирали, но оно того стоило. Папа веников не вяжет.

Повисла неловкая пауза. Эдвард не видел смысла извиняться, поэтому попытался переключить разговор:

— Знаешь, Люми. Ввиду последних событий, мне, кажется, имеет смысл такая перестраховка. Сама подумай, что скверна получит распространение? Ты сама видела, как она влияет на людей.

— Видела. И я же видела то, как отличить белое от черного. Им же просто категорически невыгодно укрепление власти дракона и распространение его товаров. Тогда они пытались приложить все силы, чтобы заткнуть рот тем, кто говорил о лесе Валиран в положительном ключе.

— Ладно, предлагаю оставить эту тему.

— Согласна.

— И, Люми.

— Да?

— Мне искренне жаль. Прошу, не греби всех под одну гребёнку.

— Я и не гребу. Лично вы, профессор, мне очень нравитесь, — на лице девушки появилась тёплая улыбка. — Будь таких как вы побольше, возможно я имела бы совсем другое мнение.

— Возможно. Но, к несчастью, твоё мнение оправдано.

Паладин захлопнул книгу и с тоской в глазах отложил её в сторону.

— Что такое?

— Седрик был прав.

— ?

— Я до последнего не хотел ему верить. Но эта книга, та самая книга, которая лежала в библиотеке храма, ясно расставила все по своим местам. Наш лич никому не хотел зла, ему в принципе не было дела до большого мира. Но людям нужен враг, а он подходил как нельзя лучше.

— Это не новость. Но чего так реагировать?

— Потому что, Люми, то, за то я сражался, то, за что боролся и проливал кровь, оказалось пшиком.

— И вовсе нет.

— ?

— У вас осталась вера в вашу богиню. Я не верю в неё так же, как вы, но я верю в вас, профессор. В то, что я сама видела. Возможно, вы раньше и ошибались, но не сравнивайте себя с другими. Вы — особенный.

— А других преподавателей в нашей Академии и нет, — хохотнул паладин.

— Профессор, не надо делать такое лицо. Именно такие, как вы, должны нести божий свет в массу, если уж на то пошло. Ну и что, что ваше бывшее руководство вам врало? Мы вам не соврём. И поддержим. И вообще, хотите, я вам дам глобальную цель?

— Это какую? — удивился паладин. Поддержка со стороны девушки оказалась как нельзя кстати. И пусть на лице мужчина старался лишний раз ничего не показывать, но как же он был рад такой компании.

— Мы не верим в бога. Но мы можем помочь вам избавиться от тех, кто использует веру с дурными намерениями. Мы могли бы помочь вам вынести мусор.

— Хе… А это действительно хорошая мысль.

— Только попозже. Когда нас станет побольше.

— Спасибо, Люми.

Эдвард не удержался и, приподнявшись, обнял девушку.

— Только при своей супруге меня так не обнимайте, а то ещё поймёт неправильно, и что мы будем делать без вас? — съязвила паршивка, отстранившись.

— Хах. Это уже будет моя проблема. И вообще, иди-ка уже спать.

— А сами?

— А я ещё посижу. Есть ещё ряд вопросов, на которые хотелось бы найти ответ.

— А порадует ли вас ответ?

— Иди уже!

Глава 20

Утро. Крепость некроманта.

— Я прошу прощения…

Эти три слова отразились эхом в стенах подземелья правителя давно погибшего государства. Всё, кто собрались в зале, с удивлением смотрели на склонившегося в поклоне паладина. И перед кем? Перед личем!

У гнома от увиденного вывалилась изо рта сигарета, Седрик приподнял правую бровь, а Ирина похлопала себя по щекам.

— Привидится же такое, — сказала она.

— Тебе не показалось, — качнула головой Мария.

— Прощение… за что? — медленно, по слогам, спросил Седрик.

— Я зря не поверил в твои слова. Ты был прав, от самого первого слова и до последнего. Я не хотел признать очевидное…

Второй раз за две минуты в зале повисла тишина. Встав