— Флако — дебил. Да и какая разница: все равно чикано его пришлепнут, он же обосрался на своем первом деле.

Я опускаюсь на нижнюю койку.

— Компактный, он грозился настучать охране.

Компактный подходит ко мне и касается пальцем следа, оставленного заточкой Флако на моей шее. Я тоже касаюсь — и вижу, что на пальцах кровь.

— Ерунда.

Компактный в гневе раздувает ноздри-мехи.

— Не ерунда! — Он накрывает ладонями глобус своей бритой головы, как будто нащупывает мысль. — Все, ты больше не участвуешь.

— В чем?

— В этой игре. В бизнесе. Во всем этом.

Я не верю своим ушам.

— Слишком опасное дело, приятель. Ты нажил себе чересчур много врагов, потому что ты белый, а ведешь себя не так, как положено. Я не могу рисковать. — Он аккуратно вкладывает пакетик назад в блокнот. — Я тебя выкуплю, все по-честному.

В тюрьме доверие — такая же драгоценность, как золото. Как можно довериться человеку, который построил свою жизнь на лжи? Как можно спокойно спать по ночам, когда знаешь, что твой сосед арестован за убийство? А ответ таков: придется. Второй вариант — стать одиночкой — даже не рассматривается. Ты вынужден уживаться с людьми, чтобы не погибнуть, даже если эти люди оказались рядом с тобой из-за обмана и грабежа. Ты вынужден искать человека, на которого можно положиться, даже если заключить этот пакт означает признать себя равным ему.

«Крыша» Компактного и остальных негров на блоке позволила мне обрести свободу от Стикса и его приспешников. Впрочем, не только свободу — с ними я впервые за долгие годы ощутил единение, братство. Когда всю жизнь бежишь и забываешь, как можно жить иначе, можешь убежать очень далеко, но вряд ли окажешься с кем-то близок. У меня была ты, и больше в жизни я не хотел ничего, но и за тебя пришлось заплатить дорогую цену: я оставил единственную любимую, я никогда не ездил на рыбалку с друзьями, я держался от коллег на расстоянии. Пуская людей в святилище своей духовной жизни, подвергаешь свое сердце риску быть увиденным, а я на это пойти не мог. Странно, но Компактный стал моим первым другом за почти тридцать лет. Неважно, что он торгует наркотиками; неважно, что он негр; неважно, что он благородно отстраняет меня от операции, в которой мне всегда было довольно противно участвовать. Важно одно: еще минуту назад мы были против них… а теперь все изменилось.

— Так нельзя, — говорю я, чувствуя, как по телу проходит дрожь.

— Можно! — рявкает Компактный через плечо. — Давай отваливай. Ты же это умеешь!

Он не успевает договорить, как я спрыгиваю с койки и валю его на пол. В эту секунду он — Стикс, и Флако, и Слон Майк, и все прочие безликие мужчины и женщины, которые смели осуждать меня, не зная всех фактов. Он моложе и сильнее меня, но на моей стороне фактор неожиданности. Мне удается-таки пригвоздить его к полу.

— Дурак! Ты хоть знаешь, что случится, если надзиратели пронюхают о твоих делишках? — рычит Компактный. — Откроют уголовное дело. Приплюсуют срок к тому, что уже есть.

Тут-то я и понимаю, что Компактный не хочет разрывать наш союз — напротив, он его оберегает. Он пытается спасти меня, пока нас не загребли вместе.

Понаблюдать за нашей стычкой собралось немало народу. Я вижу Блу Лока, готового вмешаться и оттащить меня в сторону, нескольких ребят из «Белой гордости», едва ли не аплодирующих мне, и Стикса. Выражение его лица я понять не в силах — он просто стоит, скрестив руки на груди.

Сквозь толпу зевак протискивается охранник.

— Что здесь происходит?

Я ослабляю хватку.

— Все в порядке.

Взгляд охранника останавливается на кровоточащем порезе у меня на шее.

— Поранился, когда брился, — объясняю я.

Охранник не верит ни единому моему слову. Но искра, способная зажечь весь блок, уже погасла, он со своей задачей справился. Пока он разгоняет остальных арестантов, Компактный встает и поправляет смявшуюся в драке одежду.

— Я помог тебе в это влезть, — говорю я. — И теперь я никуда не уйду.

На следующий день заканчивается отбор присяжных для моего суда, а у Компактного начинается сам суд. Нас отводят в зал одновременно.

— Ты небось принарядишься в рубашку от братьев Брукс, — поддевает меня Компактный.

Между прочим, именно в нее.

— И что не так?

— Химик, — ухмыляется Компактный, — Брукс нам не братья.

— Ты, похоже, считаешь, что в суд нужно идти в полосатом костюме и в гетрах.

— Только если тебя зовут Аль Капоне.

Нашей беседе мешает влетевший в камеру Твитч.

— Я сейчас не торгую! — цыкает на него Компактный.

Глаза наркомана бегают из стороны в сторону.

— Я оказываю тебе услугу, старик, — говорит Твитч. — И ты мог бы сделать это мне в ответ.

Он хочет обменять какие-то сведения на бесплатный децл. Компактный выжидающе скрещивает руки на груди.

— Слушаю.

— Я сегодня утром был в госпитале и услышал, как один вертухай говорил… Он сказал, что они воспользуются стулом «Босс».[27]

— Почему я должен тебе верить?

Твитч пожимает плечами.

— Не я ношу в жопе пулю.

— Если я вернусь из суда и то, что ты сказал, окажется правдой, — говорит Компактный, — ты свое получишь.

После обещания новой дозы Твитч как на крыльях вылетает из нашей камеры.

— Придется спрятать пулю здесь.

Я смотрю на него как на сумасшедшего. Если мы оба покинем камеру и присматривать за нашим сокровищем будет некому, нужно взять его с собой — и все тут.

— Если Твитч не сбрехал, сегодня нас не просто разденут, а еще и усадят на стул-металлодетектор.

Компактный лезет под нижнюю койку и ковыряет цемент между кирпичами. За несколько минут ему удается сделать дыру, в которую легко поместится пуля двадцать второго калибра. Он встает, достает тюбик зубной пасты и банку слабительного. Смешивает компоненты в раковине, набирает пригоршню…

— Стой на шухере, — говорит он и снова лезет под койку, на сей раз чтобы замазать щель.

Из здания суда обратно в тюрьму нас с Компактным ведут вместе, сковав одними наручниками. Говорит он меньше обычного, как будто чем-то напуган. Печально, но факт: как бы паршиво не было в тюрьме, реальность, с которой сталкиваешься в суде, гораздо ужаснее. Я не успел еще распробовать горечь своей участи, а Компактный сегодня проглотил таблетку целиком.

— Так что, — пытаюсь я взбодрить его, — прикинешься О. Джеем Симпсоном?