– Мы раздобудем провизию в захваченных городах, – сказала Элеонора. – На нашем пути будет больше десятка городов, больших и малых. Это не считая деревень.

– Все селения до самого Дорилея уже разграблены войском моего дяди, – продолжил Фридрих. – Полагаю, за Дорилеем нас также встретят пустые деревни. Иконийский султан позаботится об этом. Единственно верный путь – через византийские владения вдоль морского побережья и далее через Армянскую Киликию к Сирийским горным проходам. Греки худо-бедно, но станут снабжать наше войско продовольствием и фуражом. Нам важно сохранить войско для решающих битв с эмиром Мосула. А этот полководец гораздо опаснее иконийского султана.

– Друг мой, – с улыбкой обратился к Фридриху Людовик, – неужели поражение твоего дяди вселило в тебя такую уверенность в неодолимости сельджуков? По-твоему, мои рыцари годятся лишь на то, чтобы опасливо обходить стороной владения иконийского султана? Ты обижаешь меня, честное слово!

– Слова герцога попахивают малодушием! – вставил граф Орлеанский, с вызовом взирая на Фридриха Швабского.

Между рыцарями вспыхнула перебранка. Немцы возмущались вызывающей дерзостью графа Орлеанского. Французы полагали, что граф вступился за честь своего короля.

Василий, сидящий в сторонке у самой полотняной стенки шатра, саркастически усмехнулся, глядя на происходящее.

«Как бабы на торгу, ей-богу!» – подумал он.

Порядок в шатре восстановила Элеонора.

– Славные сеньоры, надеюсь, вы не обнажите мечи друг на друга! – воскликнула она. Рыцари притихли. – Кто более прав из нас, я или Фридрих, покажет время. Теперь надо решить, какой путь нам избрать. Слово за королем Франции!

Людовик почмокал толстыми влажными губами и с важным видом произнес:

– Король Франции принимает выбор своей супруги. Идем на Дорилей!

Французские рыцари принялись громко приветствовать Людовика и Элеонору.

– Пусть дрожат подлые сельджуки! Завтра наше войско пойдет по их земле! – воскликнул граф Орлеанский.

За растянувшимся на марше войском Людовика с дальних холмов постоянно наблюдали конные сельджуки. Всадники султана появлялись внезапно и так же внезапно исчезали. Так прошло два дня.

На третий день сельджуки осмелели и приблизились довольно близко к крестоносцам, разбивающим лагерь.

Два сарацина, выстрелив из луков по отряду французских рыцарей, стремительно поскакали прочь.

Обе стрелы вонзились в землю возле копыт коня графа Орлеанского.

– Жалкие трусы! – презрительно промолвил граф. – Неужели сарацины надеются одолеть нас одними стрелами?

– Чего еще ожидать от этих азиатов! – небрежно усмехнулся барон Роканкур.

– Я думаю, сельджуки нападут на нас ночью, – высказал предположение граф Гийом Неверский.

Однако ночь прошла спокойно.

Утром войско крестоносцев двинулось дальше.

Небо затянули тяжелые грязные облака. Моросил мелкий дождь.

– И это зима? – удивлялись русичи. – У нас на Руси уже снег лежит и холода такие, что без теплой шубы не выйдешь.

– Бывало, идешь по улице, а снежок так и поскрипывает под сапогами.

– А дышится-то как легко после снегопада!

Ратникам было приятно вспоминать о том, что близко и понятно каждому из них. Им хотелось пробуждать в памяти впечатления о жизни, оставшейся дома – на Руси.

Крестоносцев встречали пустые разоренные селения. У них на пути то и дело попадались полуразложившиеся трупы воинов-христиан, словно грозное предостережение или вызов от сторонников прорка Мухаммеда. Французы предавали земле останки собратьев-крестоносцев и продолжали свой путь, горя желанием поскорее скрестить мечи с сельджуками.

На одном из переходов на колонну крестоносцев с двух сторон набросилась конница сарацин. Главный удар пришелся на пехоту. Пока рыцари разворачивались и перестраивались, сельджуки привели пешцев в смятение, обратив большую их часть в бегство.

Стойкое сопротивление оказали сарацинам лишь немецкие ландскнехты, русские ратники и несколько сотен нормандцев, которые с такой свирепостью орудовали своими секирами, что устроили на дороге настоящий завал из порубленных всадников султана и мертвых лошадей.

Когда сельджуки были отброшены рыцарской конницей, Людовик с супругой и свитой пришли полюбоваться на кровавую работу нормандцев.

– Дорогой герцог, ты по-прежнему считаешь, что сельджуки сильнее нас? И что для сохранения войска нам следует двигаться в Сирию через владения византийцев? – с нескрываемой иронией обратился Людовик к племяннику германского короля.

Фридрих тактично промолчал, видя, что Людовик и его вассалы упиваются одержанной победой.

Ночью стан крестоносцев был засыпан множеством сарацинских стрел. Конные лучники султана гарцевали в каких-нибудь ста пятидесяти шагах от крайних палаток христианского лагеря. Многие стрелы сельджуков были обмотаны просмоленной паклей и подожжены. Сарацинам удалось воспламенить несколько шатров в самом центре стана, в том числе огромный королевский шатер.

Людовик выбежал из горящего шатра в исподней рубахе, но в кольчуге и шлеме, с мечом в руке. Не отстававшие от короля слуги на ходу набросили ему на плечи белый плащ с красным крестом.

– Ко мне, мои верные друзья и вассалы! – кричал Людовик, нимало не смущаясь своего внешнего вида. – Проучим эту свору ночных разбойников, которые именуют себя воинами Аллаха! Эй, трубач, труби общий сбор!

Подбежавший к королю трубач поднес к губам изогнутый медный рог, но в следующий миг его сразила шальная стрела. Он упал прямо к ногам Людовика.

Телохранители заслонили короля щитами.

Людовик поднял с земли боевую трубу и сам несколько раз подал сигнал общего сбора и тревоги не очень умело, зато громко.

Со всех сторон к королевскому шатру бежали слуги и воины. Они второпях принялись заливать пламя водой и забрасывать землей, кто-то сбивал огненные языки мокрым плащом. Смятения добавляли служанки королевы, которые разбегались кто куда, не заботясь о своей госпоже.

Элеонора появилась в дверном проеме шатра, верх которого полыхал ярким пламенем. На ней было длинное бежевое платье, запахнутое спереди, как халат, стянутое в талии узорным поясом. Ее длинные светлые волосы рассыпались по плечам. На королеве не было никаких украшений, так как всеобщая суматоха подняла ее с постели. Надетое в спешке платье совершенно не скрывало одну из стройных ног королевы, между отворотами платья также виднелся краешек ее роскошной груди.

– Я хочу знать, есть ли здесь мужчины?.. Или же меня окружают лишь визгливые служанки да пьяные глупцы, не удосужившиеся выставить надежную стражу! – во весь голос выкрикивала Элеонора, переполняемая сильнейшим негодованием. – Кто-нибудь может организовать защиту от сарацин! А может, мне самой взяться за меч и возглавить это стадо ослов, называющих себя крестоносцами! Всевышний наверняка смеется или плачет, взирая на это безобразие!