Взяв большую кружку подогретого рома, Джек протолкнулся к окну. Угловое место было занято капралом из полка шотландских горцев, державшим на колене разбитного вида уличную леди с оспинами на лице. Когда Джек распахнул свой плащ настолько, чтобы стал виден офицерский воротник, она задиристо вскинула подбородок, но капрал стащил ее с колена и со словами: «Не дурри, пдругга, пойдм лучше попляшем», — увлек ее подальше. Джек слегка улыбнулся, вспомнив Ангуса Мак-Тавиша и его неразборчивый говор. Потом он протер участок оконного стекла, расстегнул шинель и приготовился ждать.

Прошел час. Какие-то люди заходили в дом напротив, но ни один не вышел. Джек допил свой ром и, несмотря на неожиданно возникшее желание напиться до чертиков, велел девице-подавальщице принести пинту пива.

Та, похоже, была не прочь услужить Джеку больше, чем на четыре пенса, которые он ей сунул. Несмотря на неопрятный фартук и чумазую мордашку, девчонка была совсем недурна. И все же Джек в тот вечер мог думать лишь об одной женщине. Он намеревался ждать, сколько потребуется, хотя не очень хорошо представлял себе, чего именно он ждет и что будет делать потом.

Джек успел наполовину опустошить кружку кисловатого напитка (неужели, черт побери, в этой стране никогда не научатся варить приличный эль?), когда под звон отбивавшего полночь церковного колокола на пороге дома напротив показалась Луиза. С ней вышел Энтони Гервей, тогда как провожавший гостей Джон Андре, несмотря на непогоду, появился в дверном проеме в одной лишь рубахе и жилете.

«Она уходит от него, — подумал Джек, — и этот молодой человек намерен проводить ее до дома. Ну что ж, я пойду за ними и выясню, чем закончится для нее этот вечер».

Уже накидывая плащ, Джек увидел, как Андре закрыл дверь, а Луиза под руку с молодым офицером двинулась по улице. Однако когда Джек заканчивал застегивать последнюю пуговицу и потянулся за шляпой, он приметил, что парочка остановилась на углу темной аллеи, в пятидесяти ярдах от пекарни, под деревянными ставнями скобяной лавки. Гервей поцеловал Луизе затянутую в перчатку руку, после чего повернулся, прошел мимо дома в обратном направлении и свернул за угол.

Как только молодой офицер пропал из виду, из темной аллеи появился кто-то другой. То был мужчина в черном плаще с капюшоном, надвинутым так низко, что виден был один подбородок. Он взял Луизу за руку, и они вдвоем поспешили дальше.

Джек рванулся к выходу из таверны, кляня себя, как последнего идиота. Конечно же, мисс Риардон, как девушка, заботящаяся о своей репутации, не могла остаться с Андре на его офицерской квартире! (Несомненно, человек в черном плаще — это сам Андре... ) И вот теперь они направлялись вовсе не туда, где Луиза жила со своей матушкой, а в другое, тайное место, которое любовники считают совершенно надежным.

Джек и без того зашел довольно далеко и теперь поневоле задумался о том, до каких пределов готов двигаться дальше. Положим, он проследит за ними туда, куда они идут. И что потом?

Дуэль? Иными словами, он окажется в той самой заслуживающей презрения роли, которую во время его поединка исполнял Тарлтон. Может, убить их обоих, а потом броситься на собственный клинок?

Но парочка удалялась, и он, так и не успев принять никакого решения, торопливо последовал за ними в лабиринт плохо освещенных, грязных улочек, уводивших его в глубь одного из самых бедных кварталов Филадельфии. Довольно скоро эти переулки вывели его к заданию, в которое они вошли. К зданию с вывеской «Чистые комнаты внаем — один шиллинг и шесть пенсов». Лишь когда в одной из этих «чистых комнат» зажегся свет и за окном задернули отнюдь не чистую штору, на ум Джеку пришла одна деталь, подсказавшая, что же делать дальше. В тот же миг Джек повернулся спиной к занавешенному окну и зашагал почти тем же путем, каким пришел. Почти, но не совсем. Ибо теперь его путь лежал к ее дому.

Ему следовало выяснить, до какой же степени он глуп. И такая возможность имелась, ведь, как он только что вспомнил, Луиза вела дневник.

* * *

Она поселилась неподалеку от театра, в небольшом, но уютном особнячке бежавшего мятежника, на тихой, застроенной похожими домами улочке. Как-то вечером Джек вместе с компанией провожал ее до этого дома. Насколько ему было известно, внутрь она никогда никого не приглашала. Истерическая натура ее матушки, усугубленная тяжкой болезнью, не позволяла девушке принимать гостей у себя. Луиза говорила, что при матушке состояла Нэнси, ее горничная, отпущенная из-под Саратоги, в помощь которой она наняла двоих слуг из местных. Эти, однако, имели в городе собственное жилье и на ночь уходили туда.

«Итак, — рассудил Джек, — в доме нет никого, кроме больной женщины и служанки. По случаю позднего времени обе должны бы уже находиться в своих постелях».

Толстый слой недавно выпавшего снега позволил ему дважды обойти вокруг дома, не производя никакого шума. Пространство перед зданием освещал лишь фонарь, зажженный над парадным входом, видимо, на случай позднего возвращения хозяйки. Впрочем, полная луна, проглядывая в просветы между облаками, давала достаточно света. Даже более чем достаточно: будь здесь чуточку потемнее, Джека это устроило бы даже больше.

На задней стороне дома он обнаружил нависающий уступ, благодаря которому дверь и окна нижнего этажа тонули в тени. Владельцы особняка, как это часто бывает, не стали тратиться на стекла для задней двери, и ее покрытие составляли деревянные панели. Одна из них, судя по всему, была заменена совсем недавно и еще не успела отсыреть.

Достав складной нож, Джек расшатал доску под гвоздями, и через несколько минут панель отошла. Запустив руку внутрь, он мысленно благословил небрежность служанки, оставившей ключ торчать в замке с внутренней стороны. Он сумел дотянуться не только до этого ключа, но и до обоих засовов, нижнего и верхнего.

Внутри было еще темнее, а Джек не имел ни малейшего желания ковылять в потемках, натыкаясь на предметы обстановки. Выскользнув наружу, он снял висевший над входом масляный фонарь и вернулся в дом. На кухне (при свете фонаря сразу стало ясно, что через заднюю дверь он попал на кухню) Джек снял шляпу и перчатки, засунул их в карманы и осторожно отворил дверь в комнаты.

В доме царила тишина. Ее нарушало лишь поскрипывание старой древесины да тиканье ходиков. С полуночи не прошло еще и получаса, и можно было рассчитывать, что Луиза и Андре будут... заниматься своими делами еще некоторое время.

Джек заскользил по коридору.

«Эта девушка стоит того, чтобы проводить с ней время», — с горечью подумал он.

Гнев придал ему дерзости. Возле каждой из выходивших в коридор дверей он останавливался и прислушивался, но не услышал никаких звуков, которые свидетельствовали бы о том, что за этими дверьми кто-то находится. Тогда Джек решился осмотреть все помещения, одно за другим.

Его взору последовательно предстали ватерклозет, мило убранная столовая, гостиная и комната с шезлонгом и стульями, расставленными словно для вечеринки. Имелся там и письменный стол, но все его ящики были не заперты и пусты, если не считать игральных карт и старых газет. Ему не оставалось ничего другого, как подняться по лестнице на второй этаж, где должны были спать обитатели дома.