бы нестандартную рыбу в муку перерабатывала. Муку, конечно, не для хлеба, а как добавка к корму скоту. На фермах привесы увеличатся. Мяса появится больше на прилавках. И рыбакам не надо будет выбрасывать свой улов за борт.

Блистательная идея!

Прилов пошел на муку. Путина продолжалась.

В конце года экономисты обнаружили: на траулерах увеличился выпуск продукции. Выросли доходы, заработная плата. За счет чего? Ах, за счет рыбной муки!

И решили в новом году увеличить план плюс 10 процентов от достигнутого.

Кому увеличить? Океан не понимает таких указаний. Сколько у него прилова есть, столько и есть.

Рыбаки продолжали работать по законам моря.

Когда обнаружили, что нестандартной рыбы для выполнения нового плана не хватает, стали кидать в пресловутую установку хорошую рыбу. Кидать на съедение свиньям!

А план все рос – аппетит экономистов был неутолим.

В муку превратилась и рыба кабан, которая мне так понравилась.

* * *

Старик, моливший золотую рыбку,

Свершил, пожалуй, главную ошибку:

Ему бы жадной бабе не служить,

И не просить корыто и дворянство,

Боярский дом и сказочное царство…

А новую старуху попросить.

Эдуард Асадов.

Вечером пошли поужинать в ресторан. Приятная обстановка. Играл оркестр. Солист пел. На стойке микрофона висел черный матерчатый конверт. К солисту подходили люди, давали деньги. Он, ни от кого не прячась, у всех на виду опускал полученные купюры в конверт и принимался выполнять заказ.

Официант рассказал нам, что эта группа приехала из Одессы подзаработать. Приличные ребята – не халтурят, программа посетителям нравится.

Вечер шел своим чередом, когда солист замолк, выдержал паузу и сказал:

– Уважаемые гости! Сегодня случилось несчастье. У берегов Камчатки утонул рыболовецкий сейнер. Команда погибла. В эти минуты траурное событие отмечается во всех ресторанах города. Мы исполним песню, посвященную рыбакам, которые уже не вернутся на родной берег.

Не танцуем.

Оркестр заиграл. За некоторыми столами люди встали, скорбно опустив головы.

Петропавловск – город рыбаков и моряков. Людей рискованной профессии.

… Снова выпал выходной день.

– Поехали на рыбалку, – сказали в обкоме.

– С удочками?

– И на этот раз без удочек.

– Поехали.

Два вездехода были набиты какими-то припасами. Заметил два больших арбуза.

"Рыбалка с обедом", – мелькнуло в голове. Но ради приличия ничего спрашивать не стал.

Ехали мы довольно долго, пока не попали в местность, напоминавшую тундру. Низкорослые деревья, все изрезано мелкими ручьями, лужами.

Машины остановились.

" Наверное, дальше не проехать", – подумал я и на этот раз спрашивать не стал.

Вдали показались две бортовые машины. Военные. С людьми. Остановились около нас. Из них высыпали солдаты с оружием.

– Сейчас половим рыбки, – сказали обкомовские и пошли к военным на переговоры.

Вернулись:

– Выходите! Здесь и остановимся.

Несколько солдат стали натягивать на себя костюмы, напоминавшие водолазные. Появилась сеть.

– Здесь же нет реки! – заволновался я. – Где рыба?

– Не торопись. Все будет.

Между тем, остальные солдаты рассыпались по местности – далеко от нас.

– Что они делают?

– Это – оцепление.

– Для чего?

– Чтобы нам не мешали.

– Не понял…

– Теперь на эту территорию никто не сунется. В первую очередь, рыбинспекторы. Для них, пока мы здесь, эта территория запретная.

Солдаты с сеткой зашли в один ручей. Метров семь – восемь ширины. Прошлись. Подтянули сесть к берегу. А там – полно рыбы. Кижуча.

Выгрузили сетку. Вошли в воду снова. И опять с уловом. Вскоре на берегу образовалась солидная куча рыбы.

– Куда столько? – спросил я обкомовских ребят.

– В солдатский котел пойдет. Для разнообразия меню…

Погрузили улов в машины, поехали. Прыгали, прыгали по кочкам и вдруг перед нами открылся океан. Ни конца, ни края – всюду вода.

На берегу небольшой домик. Вошли, а там двухэтажные нары и печка.

– Что это?

– Пограничный пост. Здесь конец нашей земли. Граница.

– А где карацупы с джульбарсами?

– Их оставили на заставе…

– Значит, граница открыта?

– А мы? Неужто не отобьем врага? А солдаты, которые в машинах? Они свое дело знают.

Мы занесли поклажу в помещение поста. Сумерки успели сгуститься. Поискали выключатель – его не оказалось.

– Будем сидеть в темноте? Может быть, где-нибудь есть свечи?

– Не надо свечей, – сказали военные.

К окнам подогнали автомобили, включили фары и мы словно в Большой театр попали под свет огромных люстр.

Принялись за дело. Появился, как прошлый раз, большой таз. В него выпотрошили икру из увесистого кижуча. Накрошили лук. Принялись солить по рецепту «минутка». Я поставил варить первую рыбу для ухи. На столе возникли всякие овощные и мясные закуски.

Пир предстоял царский.

Подвыпив, я пошел посмотреть вблизи на Тихий океан. Песок на широком пляже оказался мелким и черным, как ночь. Я потер его в ладонях, посмотрел – не пачкает. Это была перемолотая в песок океанской волной лава вулкана.

Он возвышался над нами. Снежная шапка на нем опустилась уже до середины. Октябрь. Первая ступенька к зиме.

Подошел к воде. На океане был штиль. Ласковая волна шлепалась о берег. Решил искупаться – когда еще удастся окунуться в Тихом океане? Сколько я ни плавал по морям, до Тихого так и не удавалось добраться.

Разделся. Вошел в воду. Холодная. Зашел, дрожа, по грудь. Поплыл. Но почувствовал, что сегодня не время для игр. Уж больно холодно.

Прибежал на пост, доварил уху. Она оказалась к месту.

А когда на закуску подали самое пикантное блюдо – жареную икру, напоминающую нежную яичницу, я понял, что рыбалка удалась.

* * *

Мы больше в этот мир вовек не попадем,

Вовек не встретимся с друзьями за столом.

Лови же каждое летящее мгновенье —

Его не подстеречь уж никогда потом.

Омар Хайям.

На одном корабле мне рассказали:

Они возвращались в Петропавловск. Получили радиограмму:

– Зайдите в такой-то портопункт, возьмите пассажира, доставьте в областной центр.

Моряки распоряжение выполнили. Пассажиром, вернее, пассажиркой оказалась старуха-ительменка, одетая во все свои наряды из оленьих шкур.

В кают-компанию заводить не стали – побоялись, что потом долго придется проветривать помещение. Оставили на палубе – они, мол, привычные.

Через какое-то время к капитану подошел матрос:

– Немного подмораживает. Как бы та тетка на палубе не обледенела.

Пошли посмотреть. Жива. Решили все-таки от греха подальше завести ее в кают-компанию. Старуха в тепле разомлела, стянула с себя верхний длинный кожух.

Кто-то из рыбаков глянул на нее и обомлел: на груди пассажирки была звезда Героя социалистического труда и депутатский значок.

Теперь ее, конечно, доставили в Петропавловск со всеми предосторожностями и потом долго