– Какой в этом смысл? От себя не убежишь, сударь. Неужели вы думаете, что чем дальше я буду от Луи, тем быстрее смогу его забыть? Это невозможно.

– Пусть так! Пусть в поездке нет никакого смысла, но я не могу больше видеть, как вы хороните себя заживо. И мне всё равно, будете вы сейчас кричать, брыкаться или умолять меня, но я увезу вас отсюда – немедленно! Вам нужно сменить обстановку, развеяться… И никаких возражений! – он схватил меня на руки и потащил в повозку, которая ждала у входа в церковь. Да я не особо-то и собиралась ему возражать. Мне было безразлично.

Шико увез меня на приличное расстояние от Парижа, в аббатство своего друга Горанфло. Я помнила этого неуклюжего забавного человека еще монахом, выпрашивающим у своего друга обед. Запросы на пиршество у этого господина были не шуточные. Сам же он нас принял радушно, но гораздо скромнее, чем следовало бы ожидать. Горанфло еще больше растолстел и его живот округлился, словно у беременной женщины на последних месяцах. Даже походка куманька стала утиной, вперевалочку.

По просьбе шута, его друг приютил меня у себя, в своей усадьбе, в небольшой комнатке наверху, окна которой выходили на чудесную долину, раскинувшуюся перед домом насколько хватало глаз. И мне приятно было вечерами смотреть на закат. Последние лучи солнца окрашивали в пурпур листья виноградника. Яблони стройными рядами теснились по другую сторону от них, позволяя ветру путаться в листве и время от времени сбрасывать наземь очередное поспевшее яблоко.

Вскоре я полюбила длительные дневные прогулки, на которые всегда брала с собой Роки. Здесь мне не нужно было одеваться в нарядные платья и увешивать себя украшениями. Скромная юбка и белая рубашка, да лёгкий плащ – напоминали мне о первых днях на улицах Парижа. Но в провинции жилось и дышалось, на мой взгляд, легче, чем в столице. Уединившись, мы с крысом погружались в воспоминания, я пыталась анализировать то, что произошло со мной. Спустя три месяца, показавшимися мне тремя годами, я успокоилась от потрясений. И теперь пыталась упорядочить мысли и чувства, заполнявшие собой мою одинокую жизнь.

Если бы я не встретилась на пути у Бюсси, то, наверное, его жизнь закончилась бы намного раньше, еще в тот злосчастный вечер, когда у него была встреча с миньонами короля. Или, быть может, наоборот – жил бы долго и счастливо в объятиях королевы Марго.

После смерти мужа у меня в наследство остался только мой дом. Остальное имущество поделили родственники, а меня… меня никто не взял в расчёт. Еще, по словам Жанны де Сен-Люк, королева Марго разнесла слух о том, что граф де Бюсси никогда не был женат.

Да, наверное, я неудачный вымысел собственной судьбы. Живу, дышу, чувствую, но меня – нет…

«Наверное, это к лучшему» – думала я, свесив ноги в глубокий овраг.

Роки сидел рядом и грыз семечки, которые я прихватила с собой на прогулку. Две птицы летали высоко в небе, как будто влюбленная пара (возможно, так оно и было) и я, задрав голову, следила за их красивым полетом. Потом вдруг встала, повинуясь душевному порыву, раскрыла руки в стороны и, зажмурившись, постояла на краю какое-то время, а затем сделала шаг вперед.

Резким рывком меня бросило в сторону и, упав в траву, я почувствовала себя придавленной чем-то тяжёлым. Полет мои ощущения напоминали весьма отдаленно. Я открыла глаза и встретилась взглядом с Шико, который лежал на мне и ругался на чем свет стоит:

– Катрин, черт возьми, да вы с ума сошли! Смерть Христова! Вас нельзя оставлять ни на минуту!! Не успей я вовремя, вы были бы уже на дне оврага! Вы не слышали меня?

Я покачала головой в ответ, он поднялся и подал мне руку, помог встать, отряхнуться от листвы и пыли.

– Вы могли погибнуть, – продолжал шут, немного успокаиваясь. – О чём вы только думали?

– О птицах, – ответила, выискивая глазами крысенка.

Зверёк сидел на месте и, казалось, совсем не заметил того, что сейчас произошло между людьми.

– О птицах? Да, что с вами?! – воскликнул Шико, размахивая руками. – Вы не подумали о том, что могли умереть?

– Нет, не подумала, – ответила, отряхивая юбку. – Да и что с того? Кому нужна моя жизнь?

– Мне! Черт возьми! Как вы не понимаете?! Я не могу без вас!..

– Что? – я словно очнулась от долгого сна. – Что вы сказали, господин де Шико?

– Вы не ослышались! – его взгляд был серьезен, как никогда прежде. Мой господин, мэтр Шико, не шутил в эту минуту, и оттого по моей спине пробежали мурашки, а сердце бешено заколотилось в груди. Между тем, он подошел ко мне и взял за руку. – Я никогда бы не сказал вам ни слова, никогда бы не выдал себя даже жестом… но вы сами вынуждаете меня к этому шагу, Катрин. Неужели вы никогда не думали, не видели, что рядом с вами находится человек, для которого вы желаннее глотка воздуха?

– Я… – у меня перехватило дыхание. Я не могла подобрать слов, чтобы выразить собственные чувства. Шико – шут и паяц, но со мной мэтр никогда не играл в свои игры. Сейчас он был искренним. Я это видела. Впервые, сняв маску, Жан-Антуан обнажал передо мной свою душу – ранимую и хрупкую. – Господин де Шико, я…

– Молчите, прошу вас! Дайте мне сказать, я умоляю вас, выслушайте, – его глаза будто прожигали меня, я не могла вынести этот взгляд и посмотрела на небо. Шико продолжал мою пытку. Его слова были приятны, но они пробуждали странные чувства. Я не знала, куда деться от смущения, охватившего меня.

– Не надо, господин де Шико, – попыталась возразить.

Ведь я вдова, храню память о муже, а сердце заходится в бешеном темпе от того, что шут касается моего платья, руки. От одного его взгляда сбивается дыхание. Да что со мной!

– Я не могу больше так, Катрин! Я не могу видеть вашу тень, вместо живого человека… Я люблю вас! – он обнял меня и наши губы встретились в первом и таком страстном поцелуе.

Мы снова упали в траву, я потеряла голову от чувства, накрывшего меня своей волной с головой. Это после, возможно, стану винить себя за минутную слабость, но сейчас – во мне не было ни тени смущения, сомнения… только желание вновь почувствовать себя любимой, настоящей, живой. Мы спасали друг друга от боли и одиночества, мы обретали гармонию чувств и мыслей…

Я поняла, наконец, где сделала ошибку. На память пришло то, что говорила Агнесс, читая судьбу по руке Луи. Значит, моя любовь – это Шико?

Но как я могла догадаться, что не безразлична этому человеку? Конечно, шут всегда был рядом, всегда и во всем помогал мне, но его заслонял собой Луи…

Невозможно за ярким солнцем, разглядеть облик луны, или почти невозможно.

Мы вернулись в дом Горанфло вместе, и Шико объявил своему другу, что с этого дня он умер для всего мира. Ещё шут уговорил аббата составить письмо для короля.

Никогда до сих пор я не видела мэтра настолько счастливым. Ко мне же постепенно возвращались цвета окружающей жизни. Я вспомнила, как дышать и как верить.

Несколько дней пролетели, точно один безоблачный счастливый миг.