Флэму стоило больших усилий сохранять человеческую форму. Мёрке чувствовала, как напряжен фейри. Бессильная ярость в его взгляде сменялась отчаянием, рука до боли сжимала ладонь спутницы, словно не он держал ее, а Натт не давала ему броситься на инквизиторов.

– Пойдем, Дэл. Мы пропустим закат, – еле слышно попросила она, и келпи опомнился.

– Да. Извини.

Они спускались к пристани в полном молчании, и девушка не смела нарушить его, пока не свернули прочь от набережной к высокому пятиэтажному зданию гостиницы.

– Закат в другой стороне. – Мёрке слегка дернула руку призывателя.

– Посмотрим из окна. Я замерз.

Темный избегал смотреть в глаза и явно боялся сказать лишнего. Это заставляло Натт переживать еще сильнее.

– Обещай, что объяснишь мне все!

– В комнате. Договорились? – Флэм ударил по звоночку в холле, вызывая дежурного.

– Добрый день. Вы к нам надолго? – Мужчина со смешными усиками придирчиво изучал гостей.

– До утра, – быстро ответил келпи.

Администратор улыбнулся с понимающим взглядом, заставив Мёрке смутиться. Дэлиге едва не перекинулся через стойку, чтобы выместить гнев на похабной роже управляющего.

– Можно с видом на море? – вмешалась Натт.

– Разумеется. За дополнительную плату.

* * *

Комната оказалась просторной и хорошо отапливаемой. Мёрке с удовольствием сбросила тяжелые зимние сапоги и разделась. Волосы из-за шапки сильно пушились и не слушались, девушка быстро сдалась и перестала их приглаживать.

– Тут очень мило. – Подошла к круглому столику с корзиной свежих цветов, выращенных в особых теплицах.

Пухлые бутоны источали пьянящий медовый аромат, выталкивающий из головы все мрачные мысли.

– Так и будешь стоять в дверях? – Девушка скрестила руки на груди.

Опомнившись, Дэл медленно разулся, повесил куртку. Неуверенно обвел взглядом большую двуспальную кровать с балдахином, мечтая оказаться где угодно, но не здесь. Все было чудовищно неправильно, а последствия грядущей ночи должны уничтожить возлюбленную и окончательно сломить. Флэм уже не сомневался, что инквизиторы прибыли в Рискланд не случайно. Только сделать ничего не мог, кроме как продолжать играть по сценарию Илвмаре.

– Дэл, те инквизиторы… Как думаешь, они знают, что ты келпи? – словно прочитав мысли, спросила Натт.

– Даже Синд не увидел. Сомневаюсь, что они в курсе. А что? Волнуешься за меня? – Демон, прочно засевший в голове призывателя, мечтал услышать «да» вопреки здравому смыслу. Ей нельзя любить его, слишком горько закончится эта история, теперь уже навсегда.

– Да. Волнуюсь. Особенно после твоей реакции. Я чего-то не знаю? – Голос звучал так участливо, что Дэл не сдержался:

– Скьерзилден давно отдал приказ уничтожить всех келпи восточных земель. Как видишь, задание они провалили – один выжил.

– Ты? Но почему? Чем келпи не угодили миру? – недоумевала Натт.

– Это сложно. Жутко запутанная история. Но тебе ли не знать, как беспощадны поступки инквизиции? Вспомни Синда, себя, Фирса, – произнося имя стихийника, понизил голос.

– Те келпи… Они были твоей семьей? – Девушка подошла к Дэлу, не решаясь коснуться его бессильно опущенных рук.

– Да. – Воспоминание обнажало старую боль, но внезапно дарило новое чувство. Фейри становился еще ближе к той, с кого все началось и кем закончится.

– Мне так жаль. Прости. – Она наконец поборола себя и осторожно обняла темного.

– Тебе не за что извиняться. Ты ни в чем не виновата, – он впервые сказал это вслух. Все оказалось просто. Ненависть и жажда мести ушли, оставив после себя выжженное поле из искалеченных судеб, одна из которых прямо сейчас дарит тепло убийце своего брата.

«Будешь ли ты так же обнимать меня, девочка с красным шариком и страшными тенями за спиной? Будешь ли ты любить самого уродливого демона из тех, что встречала?»

– Мы пропустим закат. – Она поманила его к окну и отвернулась, незаметно смахивая слезы.

«Ты не должна была родиться темной. Это ошибка. Ты ошибка, Мёрке, и я ошибка. Как часто мы ошибались и продолжаем ошибаться. Беги. Позови тех инквизиторов. Выскажи им свои подозрения. Ты не можешь не догадываться. Я оставил тебе столько намеков. Я последний келпи Иствинсена! Кто еще мог убить твоего брата? Кто еще мог топить тебя в ручье? Хватит обманываться! Глупая, доверчивая, как чертово умирающее солнце. Еще мгновение, и оно опустится в мерзлое море, утыканное ледяными осколками. Ему будет больно. Красный шарик лопнет. Тебе будет больно, птичка. Мое последнее пламя…»

Дэлиге крепко прижал девушку к себе и убрал спутанные огненные волосы с плеча. Холодные пальцы коснулись горячей кожи шеи, заставляя Мёрке дрожать и выгибаться. Он развернул ее к себе, впиваясь в солоноватые губы жадным поцелуем. Кленовый сироп на языке больше не казался отвратительным. Горько-сладкий, как вся эта с самого начала неправильная любовь.

– Хочешь посмотреть на мои шрамы? – спросил шепотом.

– Хочу…

– Ты помнишь уговор?

– Да, – слишком быстро сложили ответ нежные губы.

Дэл подхватил девушку на руки и отнес на кровать. Гадая, какую реакцию вызовет рисунок на его груди, медленно расстегивал пуговицу за пуговицей. Когда последняя послушно выскользнула из петельки, снял рубашку и небрежно отбросил в сторону.

– Хассел? – Натт вскочила на ноги и рванула к келпи. – Это же мой Хассел!

На коже Флэма знакомым узором раскрывалось крыло с рукояти кинжала, повторяя каждое перо, выточенное Фирсом на заготовке из нефрита.

– Это невозможно… – Пальцы обводили припухший шрам, затем легли на плечо левой руки, к месту, где когда-то крепился протез. Теперь там остался только выжженный след огромной когтистой птичьей лапы.

– Я ничего не понимаю. Скажи, я безумна?

– Нет.

– Кто ты?

– Тот, кто любил и любит тебя, Мёрке.

– Ты ничего мне не расскажешь, да?

– Не сейчас. У нас уговор. Хочу тебя. – Толкнул ее обратно на постель и царапнул когтями воздух, раскрывая мелкие разломы, из которых тут же полилась послушная тьма.

– Это еще зачем? – Девушка без страха наблюдала, как черные браслеты смыкаются вокруг ее запястий и сами собой заводят руки за голову.

– На случай, если передумаешь, потому что… потому что уже поздно.

– Я не передумаю, Дэл. Отпусти.

– Позже. Когда станешь моей. – Он припал к ее губам новым поцелуем, дрожа от обоюдного предвкушения.

Руки быстро развязали пояс мантии и освободили заклинательницу от одежды.

– Тебе не кажется, что так нечестно? Уже который раз я раздета раньше тебя.