Манон Балетти мучила его ревностью. Она по праву не моглапонять, говорит Казанова, почему он все оттягивал женитьбу, если еедействительно любит. Она обвинила его в обмане.

Ее мать Сильвия умерла от свинки на руках у Казановы. Задесять минут до кончины она указала ему на Манон. Он совершенно искренне обещалей жениться. «Судьба решила иначе.» К Сильвии он испытывал самую задушевнуюдружбу, он считал ее возвышенной женщиной, ее доброе сердце и нравственнаячистота заслужили уважение всех. Он три дня оставался с семейством и делил ихгоре.

Подруга Тиретты тоже умерла от мучительной болезни. Зачетыре дня до этого, поддавшись попам, она прогнала его с кольцом и двумясотнями луидоров. Месяц спустя Казанова дал ему рекомендацию к Хопе вАмстердам, который отправил его на корабле в Батавию. Там Тиретта затесался взаговор и должен был бежать. В 1788 году Казанова слышал от родственникаТиретты, что он богачом живет в Бенгалии.

Казанова, похоже, имел интимную связь с любовником герцогаЭльбефа, одна из заметок в замке Дукс гласит: «Моя страсть к любовнику герцогаЭльбефа. Педерастия с Базеном и его сестрой. Педерастия с Х в Дюнкерке.»

Не исключили ли издатели Шютц и Лафорг некоторые описаниягомосексуальных приключений Казановы?

В издании Шютца такая история рассказывает о молодом русскомЛунине, любовнике секретаря кабинета Теплова, который был знаменит тем, что могсовратить всех мужчин, и попробовал свои чары на Казанове в присутствиипарижанки Ла Ривьер, которая разъединила соперников. Казанова рассказывал ей,что воспринимал Лунина как провокатора, потому что он показывал свою белуюгрудь и вызывал дам на соперничество показывать свои груди, от чего онаотказывалась, юный русский при этом весьма определенно доказал Казанове своюсимпатию, Казанова ответил в той же манере, и «они поклялись друг другу ввечной любви и верности.»

С другой стороны, князь де Линь после чтения рукописи первыхдвух томов мемуаров, упрекал Казанову: «Над третью этих прелестных двух томов,дорогой друг, я смеялся, треть возбудила во мне похоть, треть — задумчивость.За две первые части вас будут бешено любить, последней частью — восхищаться. Вылюбили Монтеня. В моих устах это чрезвычайная похвала. Вы убедили меня какискусный „физик“ и превзошли — как глубокий метафизик, но вы разочаровали менякак боязливый антифизик[1] и показали себя менее достойным своейстраны. Почему вы отказали Исмаилу, пренебрегли Петронио и стали, наконец,счастливы, лишь когда узнали, что Беллино — девушка?» (Письма князя, без даты —«Труды», 1889.).

В начале ноября за пятьдесят тысяч франков он продал частьсвоей фабрики некоему прядильщику, который за это взял часть покрашенногоматериала, за счет торгового товарищества организовал экспертизу и через тридня перевел деньги. Ночью врач и управляющий складом вскрыли сейф и исчезли.Это было тем более тяжко, что обстоятельства Казановы были уже «в беспорядке».Прядильщик через суд потребовал вернуть пятьдесят тысяч и объявил договоррасторгнутым. Торговец, который поручился за врача, был банкротом. Прядильщикучерез конфискацию отошел весь склад, а также Маленькая Польша короля масла,лошади, коляски и другое имущество Казановы.

Казанова уволил рабочих и слуг, и конечно работниц — большаяэкономия! Cобственный адвокат предал его, не опротестовав денежного начетапрядильщика и не послав ему два других судебных решения об оплате, так чтовнезапно его арестовали за неявку в суд.

В восемь утра он был арестован на улице Сен-Дени всобственной коляске, один полицейский сел к нему, другой к кучеру, третий всталсзади, так они доставили его в тюрьму Фор-Левек.

Через два дня Казанова вышел на свободу и уехал в Голландию.

8 июня графиня Габриель дю Румен пишет «господину деСенгальту» в ответ на письмо Казановы, которое ей передал Балетти, онаогорчена, что предательство, вызванное историей с векселями, не позволяет емувернуться в Париж. Ее адвокат, обладающий разумом и многими знаниями, уверял,что сто луи могут выкинуть эту историю из памяти света. Она сожалеет, что неможет достать ему этих денег, но не мог бы он собрать их у своих должников вПариже? Когда с этим делом будет покончено, он сможет безбоязненновозвратиться. Справедливость всегда ближе, когда вы рядом. Он должен спроситьоракула о совсем деле и все чувства говорят ей, что он выиграет. (Том XIV,Георг Мюллер «Письма женщин Казанове»)

В актах торгового суда и парламента находятся и другиежалобы на Казанову от нетерпеливых кредиторов или бедняг, попавшихся на егофальшивых векселях. Среди его обычных сотоварищей по векселям находятсяфейерверкер Геновини, художник Франческо Казанова, оба Балетти, отец и сын, имядиректора монетного двора в Париже Мореля-Шательро и имя экс-иезуита, короткоевремя наставлявшего Казанову, Анри де ла Айе.

Действительно, Казанова через несколько лет после этогособытия приезжал в Париж, но всегда лишь на короткое время. Успокоил ли онсвоих кредиторов? Заплатила ли за него графиня дю Румен или маркиза д'Урфе?

Во всяком случае в мемуарах Казанова рассказывает, какначальник тюрьмы Фор-Левек сообщил ему, что надо заплатить пятьдесят тысячфранков или найти поручителя на эту сумму, чтобы освободиться.

Он получил чистую комнату, письменные принадлежности ивестового. Он написал своему поверенному, своему адвокату, госпоже д'Урфе ивсем своим друзьям, наконец, брату, который как раз женился. Поверенный пришелсразу. Адвокат написал, что подал апелляцию, арест незаконный, необходимо парудней терпения. Манон Балетти прислала брата со своими алмазными сережками.Госпожа дю Румен прислала адвоката и написала, что могла бы назавтра прислатьпятьсот луи, если он в них нуждается. Его брат не пришел. Дорогая госпожад'Урфе прислала сказать, что ждет его к обеду. Он не думает, что она смеяласьнад ним, но считает ее сдвинутой.

В одиннадцать его комната была полна посетителей. Наконецему сообщили о даме в фиакре. Он ждал напрасно. В нетерпении он позвал ключникаи узнал, после нескольких справок у тюремного писца, что дама удалилась. Поописанию он узнал госпожу д'Урфе.

Потеря свободы была ему очень болезненна. Он вспомнилСвинцовые Крыши, хотя они не шли ни в какое сравнение, однако арест можетразрушить его добрую славу в Париже. У него было, говорит он, тридцать тысячфранков наличными и бумаг на шестьдесят тысяч, но он не мог решиться на этужертву, хотя адвокат госпожи дю Румен советовал ему вырваться из долговойтюрьмы за любую цену. Они еще спорили, когда начальник тюрьмы с огромнойвежливостью сообщил, что он свободен и что дама ожидает его у ворот в карете.

Он послал посмотреть своего камердинера Ле Дюка: это былагоспожа д'Урфе. После четырех часов очень неприятного заключения он вошел вроскошную карету. (Фактически он был в заключении с вечера 23 августа до 25августа.)

Госпожа д'Урфе приняла его с большим достоинством. В еекарете сидел президент суда в форменном берете, который извинился за своюслужбу. Казанова поблагодарил его. Он с удовольствием соберет доход у своихдолжников, т.е. у прядильщика. Она пригласила его к обеду, но сперва ему надопоявиться в Тюильри и Пале-Рояле, чтобы публика видела, как ложен слух о егоаресте. Совет был хорош.