Однажды, повадившись таскать с Волотова Пыжика все тяжелое, что не вырывалось из рук, Варфоломей пересолил. Он явился на Саксонскую, неся над головой лошадь. Та вела себя на удивление смирно и лишь поводила головой, удивляясь, видимо, что вот те на, не на ней едут, а она сама на ком-то едет. Случившийся у ворот, ведших во внутренний двор дома, почетный квартиросъемщик Пол Гендер тоже сперва покрутил головой, потом вдруг обошел Варфоломея, остановился у крыльца, присел и закурил трубку (к ней он приучил себя сразу после восстановления в гражданских правах).

— Поздравляю, — сказал сексопатолог, — это нам было очень нужно. Это прекрасно — украсть… это. Варя, ты зачем его украл?

— Она… крупная она, Пол Антиохович. Верите ли, еле донес.

— Верю. Я бы не дотащил. А почему «она»?

— А что, я ошибся? Разве это кобыла?

— Это ты, Варя, кобыла. А также овца и корова. Ты что, ничего не видишь вовсе?

— А это не кобыла? Тогда где же… — Варфоломей покраснел как рак перед подачей к столу.

— Ты правильно не видишь, Варя. Там ничего этого и нету. Потому как это, Варя, мерин, на котором воду возят! Так тебе жеребец и дался бы. И кобыла тоже. Ну, а поскольку в хозяйстве у нас Охромеишна уже есть, то тащи, Варя, мерина назад, на Волотов Пыжик. Покуда вся набережная со смеху не подохла.

И мерин, все так же не понимая, почему это его нынче на руках носят, был возвращен хозяевам.

Вся Караморова сторона помирала от хохота над этой историей, но только до утра следующего дня. А ранним, даже слишком ранним утром всю набережную разбудил дикий вопль Астерия: знаменитая палеолитная статуя «Дедушка Аполлон с веслом» стояла прямо возле его причала в конце улицы Четыре Ступеньки, и веслом своим указывал Дедушка Аполлон непосредственно на Землю Святого Витта.

Дедушка до этого — с тех пор, как Пол Гендер и рабы набрели на него в подземельях Дома Астерия, а сколько он там пробыл во тьме и неизвестности, Змей Великий и тот едва ли знает — мирно стоял за шестью дюжинами намотанных вокруг него рядов колючей проволоки. Далеко стоял и глубоко. А теперь вот красовался прямо на набережной, замусоренной, кстати, обрывками колючей проволоки. А Варфоломей Хладимирович, эдакая невинная гора мышц, сидел, грязный и потный, на ступеньках, и хлопал глазами. Видать, силенок украсть «Дедушку» из Лабиринта пареньку хватило, а мыслей о том, куда его тащить дальше, не имелось изначально. Поэтому он поставил дедушку с веслом так, чтобы тот стоял у переправы и собою город украшал. Не поволок к Охромеишне, не попер к брату на Витковские Выселки, уж подавно не пытался унести на Лисий Хвост к офеням для продажи. А установил его не хуже, чем стоит Венера Киммерийская в Роще Марьи и в озерцо тамошнее глядится, как принято считать. «Дедушка с веслом» превратился в безмолвного зазывалу к баням на Земле Святого Витта.

Стражники приехали не так скоро, как можно бы ожидать: ничего не украли? Главный Караморовый участковый даже удивился — стража тут при чем? Никого не побили, не убили? Какие тогда нарушения? На своих ступеньках Гильдия Лодочников сама хозяйка. Ах, статую переставили? Так это дело научное, с этим в Академию, в крайнем случае — к архонту. Архонт у нас теперь не какой-нибудь закаканец, архонт у нас теперь — мужик что надо! То есть, конечно, Грек не мужик, но… но… Александра Грек, в общем, правильный архонт, всенародно выкликнутый с Кармазинного крыльца! Словом, стража ничего по своей части предосудительного не видит. Ах, это тот паренек, что мерина катал вчера? Не украл же? Может, мерин сам к нему на ручки попросился. Паренек мерина откуда взял, туда поставил. Никто не жалуется. Даже мерин. Или жалуется? Где тогда жалоба? В письменном виде… Ох ты, вдова Харита, не надо было мне вчера у тебя пятую чарку принимать, не принял бы, что-нибудь помнил бы, что дальше было. Нынешний начальник участка на улице Сорок первого комиссара человек был незлой и пьющий. Так что по пустякам его ребятки из участка и не выходили. Или что, дедушка самогон без лицензии гонит? Быть не может. Самогоны, настойки — дело женское. Демократия только насчет выпивки. Это — любой может. Но не каменный же дедушка!

Зато потянулись на Караморову сторону главы гильдий. Из расположенного в южной части набережной дома «Хилиогон», наевшись болеутоляющих (ибо мучился геморроем) приковылял глава гильдии молясинных сборщиков Назар Эрекци, вскоре появился и его постоянный оппонент, глава гильдии мытарей Давид Лажава, но их встретило аккуратное ограждение из лодочных канатов на столбиках: гильдия лодочников Киммериона и всей Киммерии в лице своего главы Горазда Ивановича Кенкетного уже присутствовала здесь. Именно переправа на Землю Святого Витта — место, священное для всех киммерийцев — достойна быть отмечена древнекеммерийским палеолитным шедевром, тем более что сюжет скульптуры — лодочный. Именно здесь уж сколько лет, как постоянное место трудов Астерия Миноевича Коровина!

Даже соседи не возражали (им вовремя сунули премиальные), да и Коровин за всю жизнь ни одной человеческой жалобы на свою работу не имел. А что бобры жалуются — так ведь не все! Вот, например, почтенный Фи Равид-и-Мутон сидит на носу лодки Астерия Миноевича, и… и… и любуется скульптурой. Если надо, мы над ней навес сделаем. Если надо, мы под нее пьедестал подведем. Если кто не доволен, в конце концов, может не пользоваться лодками, может сам плавать. Этот последний аргумент устроил даже владыку «Хилиогона» — плавать в баню без помощи лодки? Да идите вы все! Глава мытарей обязал Кенкетного внести стоимость «Дедушки» в декларацию о недвижимости гильдии — и тут же получил предложение быть обнесен вокруг всей Караморовой стороны с «Дедушкой» вместе, да уж заодно и оплатить стоимость этой поездки, для нее как-никак придется арендовать у здешних жителей кого-либо из домашних рабов, — например, есть вот тут подходящий раб у костореза Подселенцева, Подселенцев как раз известен в качестве ниспровергателя узурпаторов! Главный Мытарь понял, куда клонят лодочники, почувствовал на затылке жаркое дыхание своих заместителей — и безропотно удалился. Поле боя осталось за лодочниками, и никто не обратил внимания, какими расширенными глазами глядит из окна на «Дедушку» Нинель-Нинуха. Можно, конечно, этот штырь и веслом считать, хотя по Фрейду едва ли, но ведь весу в том «Дедушке» чуть не тонна!.. Нет уж, хватит всей этой клептомании. Как там эту девку зовут?.. И кто нынче в гильдии сватьев главный? Нинель уселась к телефону и принялась листать справочник. Она знала — где откажут, где нет, поэтому звонила только тем, кто был наперед согласен.

Плохо было то, что Христинья Махнудова имела пятерых старших братьев, всех женатых, в иных случаях еще и с несовершеннолетними сестренками-братишками, родства не сочтешь по-русски, к тому же имелось шестеро племянников и племянниц, двое живых родителей и еще великое множество неотъемлемой кровной родни в том же доме на острове Выпья Хоть, — а по киммерийской традиции сватьев и свах полагалось со стороны жениха засылать в дом к невесте на одного больше, чем было членов семьи в доме невесты. Да еще такое малоспособствующее обстоятельство, как все еще не отбытый Варфоломеем срок в декаду рабства, — два года еще оставалось Варфоломею быть домашним рабом в доме Романа Подселенцева, которого с некоторых пор народ наградил почетной, но неблагозвучной кличкой «Закаканцебойца». Быль добру молодцу не в укор, но хорошо ли, солидно ли числиться добрым молодцем на исходе девятой декады возраста?