У Джо, сидевшего на седьмой позиции в лодке Вашингтона, в голове внезапно промелькнула мысль – лодка сейчас проплывает мимо дома его отца с западной стороны озера. Ему очень хотелось бросить мимолетный взгляд через плечо, проверить, сможет ли он отсюда увидеть Джойс. Но Джо не стал этого делать. Он сосредоточил свое внимание на лодке.

Обзорная электричка в этот момент как раз прогрохотала за домом Гарри Ранца, и дым из ее дизельных двигателей вырывался вверх, навстречу резкому ветру. На пристани Фреда Джойс и дети вскочили на ноги и стали махать ему руками и прыгать от восторга, когда увидели нос лодки Джо впереди лодки соперника. Гарри стоял рядом с ними и неотрывно следил за соревнованием в старый бинокль. Тень улыбки промелькнула на его обветренном лице.

Приближаясь к буйку на отметке в три километра, лодка Калифорнии немного накренилась с киля; через секунду это повторилось еще раз. Два парня с правого борта не смогли чисто вывести весла из воды на двух гребках подряд, и каждый раз это нарушало общий ритм и замедляло лодку. Вашингтон вышел на три четверти корпуса вперед. Томми Максвелл, теперь взволнованный неожиданным поворотом событий, призвал своих парней налечь на весла еще сильнее. Беркенкамп вернулся к ритму в тридцать пять ударов, потом поднял до тридцати шести. Бобби Мок продолжал их игнорировать.

Наконец, за восемьсот метров до финиша, Мок крикнул Хьюму прибавить. Хьюм увеличил темп гребков до тридцати двух – этого было достаточно, чтобы оставаться на первой позиции и одновременно не нарушить раскачку и не сбить лодку с киля. «Хаски Клиппер» ринулся вперед, как Джордж Варнелл написал в «Сиэтл таймс» на следующий день, «как живой». Парни теперь вышли вперед еще дальше от «Калифорнии Клиппер», с преимуществом уже больше корпуса, и в последние восемьсот метров ребята ускорились настолько, насколько ни одна лодка до сих пор не ускорялась на озере Вашингтон. Пока они летели последние несколько сотен метров, их восемь напряженных тел наклонялись взад и вперед, словно маятники, с идеальной синхронностью. Белые лопасти их весел мелькали над водой, словно крылья морских птиц, летящих идеальным косяком. С каждым идеально произведенным ударом веслами отрыв между ними и уже изможденными парнями Калифорнии все увеличивался. В самолетах, круживших над головой, фотографы уже не могли поймать обе лодки за один кадр. Визжали сотни гудков с разных судов. Локомотив смотрового поезда взвыл. Студенты на «Чиппеве» кричали и хлопали в ладоши. И поднялся громкий, многоголосый рев толпы, десятков тысяч людей, собравшихся вдоль пляжа Шеридан-бич, когда «Хаски Клиппер» пересек финишную черту на три корпуса впереди «Калифорнии Клиппер».

Несмотря ни на что, команда Калифорнии так же яростно гребла, с максимальной для команды скоростью. И снова обе лодки побили предыдущий гоночный рекорд, и Вашингтон – с большим отрывом, пройдя дистанцию за 15 минут и 56,4 секунды и обойдя старое рекордное время на 37 секунд.

Эл Албриксон спокойно сидел в своем катере на финишной линии и слушал, как оркестр на теплоходе играет «Склонитесь перед Вашингтоном». Он наблюдал за тем, как его парни подъезжают к лодке Калифорнии, чтобы собрать трофейные футболки. Ему многое нужно было обдумать. Его первый состав в довольно трудных гоночных условиях обошел отличную команду Калифорнии, действующих национальных чемпионов. Его парни гребли, как он сам скажет репортерам позже вечером, «лучше, чем когда-либо». С первого взгляда было понятно, что они не просто необыкновенные, хотя и рано было утверждать, что это волшебство будет действовать и дальше. На протяжении двух последних лет его университетская команда побеждала Эбрайта на Тихоокеанской регате и после этого проигрывала в Поукипси. Кто сказал, что эту команду не постигнет та же участь? И в этом году сразу после Поукипси состоятся еще и олимпийские отборочные гонки, не говоря уже о том, что парням предстояло в случае победы.

Албриксон оставался твердым, непреклонным и суровым. Воскресные газеты в Сиэтле на следующее утро, однако, были наполнены взволнованными разговорами о Берлине. Многие, кто смотрел гонки на озере внимательно, говорили, что их взору предстало нечто большее, чем просто хорошая командная гонка. Кларенс Деркс, смешивая импульсивные метафоры и громкие лозунги, был первым, кто указал на это в своей статье для «Сиэтл таймс»: «Бесполезно пытаться выделить выдающихся членов вашингтонской университетской команды, равно как невозможно выделить отдельную ноту в прекрасно написанном сонете. Все гребцы в этой лодке слились в одну плавно работающую машину; на гонке они представляли собой поэму движения, симфонию раскачивающихся лопастей».

Через два дня, 20 апреля, Адольфу Гитлеру исполнилось сорок семь лет. В Берлине тысячи людей собрались на улицах города, чтобы поздравить его и посмотреть праздничную процессию в честь Гитлера, проходившую через массивный городской парк Тиргартен, и в которой участвовало более пятнадцати тысяч танков, бронированных машин и артиллерийских установок. Толпы народу, собравшиеся вдоль Шарлоттенбургского шоссе, были такими плотными, что людям в задних рядах приходилось использовать взятые напрокат перископы, чтобы увидеть, что происходит впереди. Маленькие дочери Йозефа Геббельса в длинных белых платьях и белых ободочках преподнесли Гитлеру букет цветов. Рейхсляйтунг немецких официальных лиц преподнес Гитлеру копию «Майн кампф», которая была написана средневековым шрифтом на пергаменте вручную. Вместе с железными окладом книга весила 35 килограммов.

Но за месяц до этого торжества Гитлер получил даже лучший подарок, и он был преподнесен ему людьми, которые скоро станут его заклятыми врагами. Утром 7 марта тридцать тысяч солдат немецких войск были собраны в демилитаризованной Рейнской области и захватили ее. Таким образом государство в открытую показало пренебрежение как к Версальскому договору, так и к пакту, заключенному в Локарно, под которым Германия подписалась. До сих пор это была самая нахальная выходка, которую предпринял Гитлер, его самая большая игра и еще один шаг к той катастрофе, которая вскоре захватит весь мир. В течение следующих пары дней Гитлер, Геббельс и остальные нацистские лидеры взволнованно ждали, как отреагирует мировая общественность. Они знали, что у Германии пока недостаточно было военной мощи, чтобы пережить войну с Францией или Великобританией, и уж тем более с обеими странами. Следующие сорок восемь часов, как впоследствии признавался Гитлер, были самыми напряженными в его жизни.

Поукипси ночью