Саймон оценил глубину бассейна и нырнул. Его тело погрузилось в воду, оставив аккуратный след и всколыхнув водяные лилии. Почувствовалось дуновение ветра, небольшая рябь взволновала воду. А потом блестящая голова юноши появилась на поверхности, и он высоко поднял руки, в которых держал темную деревянную коробку размером примерно двенадцать на девять дюймов. Через пару секунд он вручил находку Эмброузу и вылез из пруда.

– Она застряла под сеткой. Что это? – выдохнул он.

Не ответив, Эмброуз поднял крышку. Музыкальная шкатулка, пропитанная водой, немного поцарапалась, но в целом не пострадала. Цилиндр медленно повернулся, и раздались тихие, нежные и чуть расстроенные звуки, в которых Корделия узнала знакомую мелодию, услышанную на последней репетиции. «Колокольчики Шотландии».

Они молча слушали, пока мелодия не закончилась. После небольшой паузы началась следующая композиция, в которой все вскоре распознали песенку «Моя Бонни за океаном».

Эмброуз закрыл шкатулку и сказал:

– В последний раз я видел ее рядом с другой музыкальной шкатулкой на столе с реквизитом. Должно быть, он решил отнести ее обратно в комнату в башне. А дорога вдоль пруда – самый короткий маршрут от театра до башни.

– Но с какой стати ему было спешить?

Роума нахмурилась, глядя на шкатулку, как будто появление этого предмета разрушило ее надежды.

– Никто никуда не торопился, – сказал Эмброуз. – Но он был пьян и, полагаю, действовал нерационально. Мунтер разделял мою чрезмерную страсть к порядку и очень не любил, когда что-либо в замке использовалось в качестве театрального реквизита. Полагаю, его измученный мозг решил, что сейчас самое время расставить вещи по местам.

Корделия отметила про себя, что сэр Джордж удивительно молчалив, и тут он впервые заговорил:

– Что еще он перенес? И что с другой шкатулкой?

– Она хранилась в шкафу в кабинете. Насколько я помню, одна шкатулка была там, а другая, набитая всяким хламом, стояла в комнате в башне.

Сэр Джордж повернулся к Саймону:

– Лучше тебе одеться, мой мальчик. Ты весь дрожишь. Здесь тебе больше делать нечего.

Он практически прогнал его, причем совершенно безапелляционно! У него стучали зубы. Саймон, похоже, наконец почувствовал, что замерз. Он поколебался, потом кивнул и пошел прочь.

– У этого юноши больше талантов, чем я думала, – заметила Роума. – Между прочим, откуда он знает, как выглядела шкатулка с драгоценностями Клариссы? Я думала, вы подарили ее ей только в пятницу утром, когда она приехала сюда.

– Полагаю, оттуда, откуда и мы с вами, – сказала Корделия. – Ведь он бывал у нее в комнате, и ему показывали шкатулку.

Роума собралась уходить.

– О, я понимаю, конечно, что он заходил к ней в комнату. Интересно только, когда именно, – произнесла она. – И как он узнал, что Мунтер нес шкатулку, когда упал? Может, она пролежала на дне несколько месяцев?

– Здравое предположение, если учесть положение тела и тот факт, что несчастный застрял в сетке со шкатулкой. – В голосе Эмброуза слышались легкость и решительное равнодушие, которое, по мнению Корделии, было слишком напряженным и показным. – Почему бы не оставить эти вопросы Грогану? – добавил он. – Одного детектива-дилетанта в доме более чем достаточно. А обвинения в убийстве должны исходить от полиции, вам не кажется?

Роума отвернулась, ее плечи поникли, она подняла воротник халата.

– Что ж, я вернусь в постель. Пожалуй, я бы выпила чаю у себя в комнате. Я поговорю с Гроганом и избавлю вас от своего присутствия. Либо проклятие Корси все еще действует, либо в вашем раю смерть становится заразной.

Эмброуз смотрел, как она удалялась тяжелой поступью и наконец скрылась в тени арок.

– Эта женщина может быть опасной, – сказал он.

Сэр Джордж продолжал смотреть ей вслед.

– Она просто несчастна.

– Когда речь идет о женщине, это примерно одно и то же. А с такими развитыми плечами, как у пловца, ей не следует носить стеганый халат. К тому же зря она выбрала именно этот оттенок голубого, да и вообще голубой цвет, если уж на то пошло. Полагаю, нам стоит взглянуть, на своем ли месте вторая музыкальная шкатулка.

Вернувшись в кабинет, он опустился на колени и открыл двери орехового шифоньера. Корделия заметила несколько коробок с документами, две тщательно упакованные посылки, в которых, вероятно, лежали украшения, и шкатулку из темного дерева, примерно такую же по размеру, как и первая. Он поставил ее на стол и поднял крышку. Шкатулка заиграла «Зеленые рукава».

– Значит, он действительно вернул ее на место, – сказал сэр Джордж. – Странно. Вероятно, он не мог уснуть, пока не навел порядок.

– Он поменял их, – заметила Корделия. – Эта хранилась в комнате в башне.

Эмброуз произнес, довольно резко:

– Откуда вы знаете?

– Я видела ее там в пятницу днем, когда Кларисса репетировала. Я отправилась осмотреть башню и обнаружила эту комнату.

– Они очень похожи.

– Но они играют разные мелодии. Я открывала шкатулку в башне, эту шкатулку. Она играла «Зеленые рукава». А та, которую использовали на репетиции, играла попурри из шотландских песен. Вы знаете. Вы же были там.

Сэр Джордж сказал:

– Значит, вчера днем он принес ее из башни, а не из кабинета. – Он повернулся к Эмброузу: – Вы знали об этом, Горриндж?

– Разумеется, нет. Я знал, что у нас две шкатулки и одна хранится здесь, а вторая – в комнате в башне, но не различал их. Шкатулки не главное мое увлечение. Мунтер рассказал мне то же, что и полиции: он ходил по комнатам на первом этаже и принес музыкальную шкатулку из кабинета. Я не видел причин сомневаться в его словах.

– Когда Кларисса или режиссер попросили принести музыкальную шкатулку, он повел себя так, как и следовало ожидать, – сказала Корделия. – Принес шкатулку, которая находилась поближе и имела меньшую ценность. Зачем ходить в башню, когда гораздо легче взять шкатулку из кабинета? Он не пошел бы в башню, если бы Кларисса не раскритиковала первую шкатулку.

– Единственный вход в башню – из галереи, – пояснил Эмброуз. – Мунтер солгал полицейским. Вчера около двух часов дня он находился в нескольких футах от двери Клариссы. Это означает, что он мог видеть, как кто-то входил или выходил. Полицейские могли заподозрить, что у него была возможность войти в ее комнату независимо от того, была дверь заперта или нет. И вот почему он так суетился из-за шкатулок и хотел вернуть каждую на свое место. Разумеется, ему не следовало так переживать. Не думаю, что кто-нибудь мог узнать правду. Ведь вам, Корделия, совершенно случайно вздумалось забрести в башню, где вы обнаружили вторую шкатулку. А вот поверит ли вам полиция – это уже, разумеется, совсем другой вопрос.

– Это произошло не случайно, – сказала Корделия. – Если бы Кларисса не выгнала меня из театра, то я досмотрела бы репетицию до конца. И я не вижу причин, по которым полиция бы мне не поверила. Возможно, они скорее поверят в то, что мне было интересно осмотреть башню, чем в то, что вы, столь страстный любитель викторианских вещиц, не знаете, где храните свои музыкальные шкатулки. – Едва сказав это, она задумалась, стоило ли проявлять такую откровенность. По отношению к хозяину эти слова уж точно звучали невежливо.