Я сидела на камне, забравшись на него с ногами и задумчиво упершись подбородком в подтянутые к груди колени. В голове у меня было пусто, а на душе – грустно и радостно одновременно. Нет, скорее все-таки радостно, потому что отныне в моем сердце навечно поселилась слабая надежда на благоприятный исход поджидающих впереди злоключений, уж если даже такая непутевая команда, как наша, все же сумела сделать этот мир немного светлее и чище. И, безусловно, намного лучше.

Каждому из нас хотя бы единожды, но приходится сталкиваться со спорным утверждением, гласящим: «Из двух зол выбирай меньшее», подразумевающим нечто уклончивое вроде псевдодобровольного предпочтения, заключающегося в выборе наименее болезненного способа смерти между утоплением и удушением… Но результат-то в любом случае один и тот же!

Вот примерно это и высказала я озабоченно насупленному Эткину, уже вытоптавшему ровную площадочку на развилке двух дорог. А какой смысл топтаться на месте?

– Из двух зол выбирай меньшее! – дословно процитировал опытный дракон, уповая на народную, веками проверенную мудрость.

Я протестующе скривилась:

– Меньшее зло – вон, у Кса-Буна в мешке спит! Ты что, предлагаешь пожертвовать Люцием? – Я угрожающе потянула из ножен Нурилон. – Вот только попробуй тронь моего сына…

Дракон обескураженно засопел, на всякий случай прикрывая свою массивную голову скрещенными передними лапами:

– Мелеана, не гневи богов! Да чтобы я невинного дитятю обидел? Да ни в жисть!

– Вот то-то же, – удовлетворенно хмыкнула я.

– Нет, а я не понял, в чем заключается проблема? – Генрих аристократично наморщил нос, видимо безмерно удивленный моими колебаниями. – Тебе как Чума сказала? Направо пойдешь – потеряешь сгинувшего муженька? Так чего тут думать-то, если твой покойный благоверный – и так уже покойный. Ну будет он дважды покойным, какая ему разница…

Я ругнулась и опять схватилась за меч – кажется, на этот раз с таким красноречивым выражением взбешенно сощуренных глаз, что сохранностью своих голов озаботились уже все, кроме сильфа, который нагло ухмылялся с самым невинным видом:

– А смысл? – Он иронично похлопал меня по плечу, проверяя, насколько я способна контролировать собственный гнев. – Ну предположим, убьешь ты меня – и что? Все равно тебе так или иначе придется выбирать одну из двух дорог…

Эткин печально кивнул, подтверждая правоту сего неприятного, но бесспорно справедливого утверждения. Я показала гиганту кулак и ненадолго задумалась…

Я скомандовала подъем около полудня. Умывшись озерной водой и наскоро позавтракав тем, что осталось от нашей ночной гулянки, мы свернули походный бивак, при помощи магии Марвина утилизировали пустую посуду и двинулись в путь. Обогнули озеро и довольно бодро, насколько позволяли не шибко резвые с похмелья ноги, запылили по посыпанной мелким песком дороге, уводящей нас к замысловато иззубренной горной гряде. Было жарко и скучно, окружающий пейзаж не радовал разнообразием, являя нашим глазам все те же, уже порядком поднадоевшие камни. Похоже, создавшие эти места демиурги решили не напрягать попусту мозгов и сил, здорово сэкономив на архитектурных изысках. Более унылой местности я в жизни не видывала. К тому же я совершенно не понимала, куда же мы попали.

Я остановилась, достала из кармана Хроники Бальдура и полистала желтые от старости страницы.

– Слушайте, – обратилась я к выжидательно замершим друзьям, – читаю: «Королева Смерть милостиво сопроводила меня до Перекрестка миров, показав бурлящее озеро, по ее словам связующее «вне и не вне». Но следовать далее она отказалась, объяснив свое поведение тем, что подвластная демиургам территория ограничивается именно берегом озера, а дальше начинается великое Ничто, возникшее задолго до Творцов и доступное лишь детям столикого Логруса, повелителя Пустоты. А найти вход в Пустоту способен отнюдь не каждый. Она потребовала точно записать ее слова, не аргументировав, зачем и кому это потребно. А затем она увела меня обратно, строго-настрого приказав забыть все виденное…» На этом записи Бальдура обрываются, – закончила я.

Лица моих спутников отражали овладевшее ими глубочайшее недоумение.

– Мне доводилось читать Хроники, но я не встречал там ничего, даже отдаленно похожего на этот абзац, – признался Огвур. – Бредятина какая-то…

– Ничего подобного, – возмущенно запротестовал Марвин, фанатично благоговевший перед творением бродячего орочьего летописца. – Просто книга обладает разумом и показывает каждому своему читателю именно то, что касается его лично…

– Эка круто ты загнул-то, дружище! – саркастично гоготнул скептик Генрих, постучав себя пальцем по виску и намекая на умственное расстройство некроманта. – Книга с мозгами… Да мозги – они даже не у каждого эльфа водятся, не то что у макулатуры…

– Но разве не вычитал в ней Огвур про относящееся к Лансу пророчество? – надулся маг. – О нет, здесь нет никакой ошибки, я уверен в собственной правоте.

Меня ничуть не трогали их сто лет назад вошедшие в привычку взаимные подколки и перепалки. Я, скорее всего, обращу внимание на обратное явление, а именно – на то, если бы они вдруг перестали пикироваться и цапаться через каждые пять минут. Ну да это все мелочи, ведь сейчас меня волновало нечто совсем другое, ибо я отлично помнила: как и когда повстречалась с Пустотой, назвавшей меня возлюбленным творением Логруса, а значит…

– А это значит – мы не выберем ни одну из двух дорог! – Взмахом руки я указала на развилку и вкопанный в нее камень, в противовес всем сказкам не имеющий никакой предупредительной надписи. Просто гладко отполированная глыба мрамора, безликая и безымянная. Сразу за нею воздух сгущался до состояния мерцающей дымки, сквозь которую слабо просвечивали далекие горы.

И вот тут-то Эткин и выдал про меньшее зло…

Озарение настигло меня внезапно. Я криво усмехнулась, попросила прощения у своего здравого рассудка и, подчиняясь никогда еще не подводившей меня интуиции, смело шагнула вперед. Прямо за камень, угодив ровнехонько посредине между двух дорог, прочивших гибель одному из двух самых дорогих для меня созданий. За моей спиной шокированно ахнули друзья…

Я ощутила кратковременный болезненный укол, судорожной волной прокатившийся по моим мышцам, – такой, какой, наверно, случается от удара электрическим током, известным мне благодаря подаренным Оружейницей знаниям. Серебристая марь упруго натянулась, продавленная моим телом, и лопнула с хрустальным звоном, разлетевшись радужными клочьями мыльного пузыря. Моим глазам предстала поросшая травой лощина, затененная гибкими ветвями дикого орешника и усыпанная желтыми соцветиями проглядывающих повсюду лютиков. Теплый, благоухающий цветочным нектаром ветерок ласково коснулся моих щек. На склоне холма виднелся бьющий из расщелины ручеек, русло которого окаймляли беломраморные плитки, украшенные изображением молодого бородатого мужского лица. Давний знакомец взирал на меня дружелюбно, на его губах играла понимающая улыбка. И все сразу же стало четким и понятным, логично встав на свои места. Этот благодатный край, называемый Пустотой, а следовательно, началом всех начал, принадлежал Логрусу, когда-то чтимому на Земле под именем милосердного Иешуа. Именно он спас меня от гибели в колодце Пустоты города Геферта – и вот наши пути пересеклись вновь…