Ей казалось, что они спокойно вышли из госпиталя. Только потом до нее дойдет, что они неслись со всех ног. Лишь выбравшись на улицу, она заметила, что рот Карпова еще перетянут кислородной трубкой. Ухмыльнувшись, она игриво поддела скальпелем и перерезала ее, оставив маленькую царапину на щеке Матвея. И тут же поцеловала эту царапину. Матвей осторожно попятился.

– Мы что-нибудь придумаем. У нас еще почти сутки, – сказала Клара, чтобы успокоить парня. Позже она поймет, что успокаивала себя.

Подул ветерок. Площадь перед госпиталем была пуста. Не то чтобы полдесятого было таким уж поздним временем. Но в Обители вообще мало кто вылезал на улицу без надобности. И к лучшему – Клара была не в форме.

Только сейчас в ее голову – или в сердце, или куда там обычно – вползали чувства, эмоции и мысли. Сначала появился страх. Она осознала, что подняла руку на самого главного человека в Обители. В ее Обители, единственном пристанище, по-настоящему ставшем ей родным за всю ее жизнь. Теперь его придется покинуть. Как покинуть и людей, которые стали ей братьями и сестрами, – они теперь были ей не рады. Это уже вползало сожаление. Паника была на подступе, толкалась где-то у входа.

Клара бросила взгляд на Карпова, и чувства начали спешить. Сначала дикое, ничем не продиктованное желание, граничащее с похотью, разогревающее живот. Потом – переполняющая и окрыляющая влюбленность. Она расположилась в груди, перехватив дыхание. Затем что-то неизведанное – то самое, на Л, – оно забиралось прямо в мозг, оставляя после себя следы из восклицательных и вопросительных знаков.

Зато ушел, откланявшись, шок, заполнявший всю Клару полностью, – и без его легкости, энергии и восторженности тело резко ослабло, затопилось водой, стало гнуться к земле. Грусть покатилась слезами из глаз.

Как никогда прежде Кларе хотелось, чтобы кто-то сильный защитил ее, взял под крыло. Украдкой посмотрев на Карпова, едва держащегося на ногах, Клара поняла – не он.

«С ним придется расстаться», – заговорила логика, как всегда опоздавшая на вечеринку. У Матвея оставался хороший шанс: он никого не трогал в Обители. Ни в чем не виноват. За пределами общины его ждет страшная участь, казнь. А вот внутри остается еще время, чтобы довести процедуру до конца и остаться тут жить. Люди с радостью примут его: он интеллигентный, умный, имеет связи в Редакции. Он будет полезен, батюшка таких любит… Любил.

Как мог Лев Иванович стать таким?.. Злым. Клара ничего не понимала.

У нее, в противовес Матвею, не было времени. Как только оторопь отпустит врачей, они организуют ополчение. Клару поймают и линчуют. План пришел мгновенно: она сбежит в ближайшую деревню, благо знает, в отличие от многих жителей, как быстро добраться до нее тропами. Поднимется прямо сейчас к фиолетовым огородам, выскользнет через северный КПП – и в лес. После этого останется сдаться полиции. Ее отправят в Германию. Так она сохранит жизнь.

Клара в очередной раз бросила взгляд на Карпова. Он неотрывно смотрел вниз по склону, в сторону южного КПП. Пришла боль. От того, что их пути-дороги расходились. Боль расставания была разрывающей. При том, что никаких отношений-то и не было! Страшно представить, что чувствуют любящие сердца, которые любят уже долго и по-настоящему.

Клара поежилась от озноба. И наконец посмотрела в точку, куда устремил взгляд Матвей.

Километр вниз по склону. Южный КПП. Через него вползала, разнося в воздухе лязганье, уже вторая бронированная машина. Из первой, успевшей чуть углубиться в общину, вылезали люди в черных касках и синем камуфляже.

Штурм!

Силовики размеренно выстраивались в цепочку. Спешить им было некуда. В сравнении с теми, кого они тут искали, у них было полно времени.

Это меняло расклад. С одной стороны, теперь ей не нужно было устраивать лихорадочный побег – она пойдет и сдастся прямо сейчас! С другой – теперь Матвею грозила опасность. Поиск по чипу был делом десятка-другого минут для полиции даже в отсутствие дронов.

Нужно было что-то придумать, и быстро.

Клара разрывалась между собственным спасением и спасением Карпова. Но выбор пришел сам собой – плевать на этого Матвея. Любовь, влюбленность и похоть робко уступили место инстинкту самосохранения. Рациональность восторжествовала, и Клара решила, что теперь другому человеку предстоит возиться с Матвеем.

Она взяла парня за руку – он почему-то показался ей ребенком, потерявшимся в большом городе, – и, таща его за собой, устремилась к стоящему неподалеку дому того самого человека.

Богдан.

13 августа 2035, понедельник, поздний вечер

Богдан плюхнулся на кровать с небывалым удовольствием. Но был столь взволнован, что тут же вскочил с нее. Прошелся вдоль небольшой полки, гладя рукой корешки книг. Обительский дом был прогрет, уютен, наполнен ароматом свежезаваренной ромашки.

Наконец-то Богдан выполнил свою миссию и, вернувшись из госпиталя, позволил себе насладиться отдыхом. На его памяти это был второй раз, когда можно было ни о чем не думать. Первый был позавчера, когда Владыка взял его с собой по грибы в Соболины. Они ехали на мотоцикле. Морозов, еще не восстановившийся после ампутации, трясся в коляске, периодически пытаясь ухватиться правой рукой, которой не было, за борт, когда потряхивало на ухабах. Потом он бродил по лесу. Владыка деловито срезал грибы – они словно вырастали у него под ногами, повинуясь воле батюшки. А Богдан просто шаркал ногами по траве, задирал голову, смотря на верхушки сосен, и слушал кукушку. На обратном пути они зашли в захолустный магазинчик «Продукты», где Лев Иванович, довольный удачной тихой охотой, великодушно обменял у продавщицы золотую монету на часы «Победа», которые тут же подарил Богдану «на удачу».

– Помнишь, какие здоровенные сиськи были у той продавщицы? – сказал Богдан вслух. И осекся: – Ах да, ты больше не придешь.

Почему-то стало грустно. Морозов открыл прикроватную тумбочку. В ящике лежал ярыгин, пара обойм к нему, фигурный ключ, часы «Победа» и старенький армейский компас – подарок папы. Богдан, ориентируясь на электронный циферблат на здании библиотеки за окном, попробовал завести «Победу», прижав ремешок культей к столу и левой рукой поворачивая головку. Получилось.

Без двадцати десять.

В дверь дома начали настойчиво стучать. Что за люди – всех соседей перебудят…

Богдан открыл.

Клара, таща за руку Матвея, вихрем ворвалась в длинный коридор. Они пронеслись на свет из комнаты Богдана и скрылись в ней. Морозов запер дверь и тоже побрел в комнату. Только при включенной лампе он разглядел, что Клара вся в крови, а Матвей – в полуобморочном состоянии и с