– Она тебе нравится, да? – спрашивает Алекс. – Эта Рут Галлахер.

– Да, нравится. Она хорошо делает свое дело, но не выставляет это напоказ. И ей удалось заставить ребят делать то, что она хочет, без того, чтобы их ломать. А это непросто.

– Даже Куинна? – спрашивает Алекс.

– Даже Куинна. Вероятно, потому, что дома у Галлахер есть сын-подросток, и она просто перенесла на Куинна технику общения с ним.

Мы обмениваемся улыбками. Я убеждаю себя в том, что на щеках Алекс чуть больше румянца, и, возможно, это действительно так.

Я встаю и напоследок еще раз сжимаю ей руку.

– Адам! – окликает меня Алекс, когда я уже у самой двери. Однако, когда я оборачиваюсь, я вижу, что она передумала. – Так, пустяки. Подождет.

* * *

– Вот насколько далеко нам удалось продвинуться, – говорит Рут Галлахер. – Эверетт получает «отлично», однако до тех пор, пока мы не поговорим с самим Эшли, это только предположения.

Идет утреннее совещание, и в оперативном штабе собрались все. Предчувствие чего-то важного буквально осязаемое, как запах кофе из офисной кофеварки. Возможно, наконец удастся расколоть это проклятое дело.

– Что говорит Надин? – спрашивает Гислингхэм.

– Ничего, – отвечает Галлахер. – Тут никаких сюрпризов. Хотя ее мать утверждает, что, во-первых, никогда не слышала ни о каком Эшли Бразертоне, и, во-вторых, никакого кавалера у Надин нет. Что, как подтвердит любой родитель подростка, не имеет никакой доказательной ценности. Однако дело обстоит именно так, и поскольку больше у нас ничего нет, мне не остается ничего другого, кроме как выпустить Надин под поручительство матери и отправить домой.

Куинн поднимается на ноги и проходит к доске. У него единственного настоящий кофе, купленный в кафе, тут также никаких сюрпризов. Он смотрит на фотографии, затем оборачивается к остальным.

– Ну, если хотите знать мое мнение, тут мы поперли не в ту степь.

«У тебя никто не спрашивал», – думает Эверетт, чувствуя, как шерсть у нее встает дыбом. Как это в духе Куинна – ставить палки в колеса, черт побери…

– Почему вы так считаете? – ровным голосом спрашивает Галлахер.

– Ну вы только посмотрите на нее – я имею в виду Надин. Эшли Бразертон превосходит ее на целую голову. Он бы даже взгляд на ней не остановил!

После этих слов в комнате волнение. Наверное, кто-то думал то же самое, однако вслух это высказал только Куинн.

Галлахер поднимает бровь.

– В нашем ремесле я хорошо усвоила одно, констебль Куинн: если в расследовании полагаешься на свои личные предположения, скорее всего, очутишься в полном дерьме.

Сомер и Эверетт переглядываются между собой: им еще не приходилось работать с инспектором-женщиной, но в этом определенно есть свои преимущества.

– Итак, все ясно? – Галлахер обводит взглядом присутствующих. – Невзирая на сомнения констебля Куинна, мы будем исходить из предположения, что связь между Надин и Эшли Бразертоном существует, – до тех пор, пока не будет доказано обратное. И параллельно мы также проверим, могла ли девушка физически добраться первого апреля до Блэкберд-Лейс и обратно и вернуться к уроку географии. Тому, кто сам вызовется проверить автобусы, в награду шоколадное печенье, в противном случае я сама выберу жертву.

* * *

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

10:08

Я замечаю ее, как только сворачиваю на стоянку. Ее трудно не заметить в любой обстановке, особенно здесь. Она просто стоит у входа, с перекинутой через плечо сумкой, длинные золотисто-каштановые волосы забраны в озорной хвостик. Ботфорты выше колена со шнуровкой спереди и юбка, доходящая лишь до середины бедра. Она дважды смотрит на часы за то время, пока я запираю машину. И затем замечает меня.

– Инспектор Фаули, – говорит она, быстро направляясь ко мне. В ее голосе нет вопроса, повышающегося тона. Она знает, кто я такой.

– Я занят. Поговорите с пресс-секретарем.

Она останавливается, прямо у меня на пути.

– Уже говорила. Он мне ничего не сказал.

– Ну, я также вам ничего не скажу. Я больше даже не веду это дело. Как вам прекрасно известно.

Я иду дальше, и она следует за мной.

– Однако вы по-прежнему к нему причастны – если убийца будет найден, это окажет прямое воздействие на дело Пэрри. Вот над чем я работаю…

– Послушайте, мисс?..

– Боуэн. Николь Боуэн.

– Расследованием занимается инспектор Галлахер. Поговорите с ней.

Она корчит гримасу.

– Говорила. Она послала меня в задницу. Открытым текстом.

Я не могу сдержать скупую улыбку. Затем замечаю за спиной у Николь Боуэн, как включает поворотник и сворачивает с дороги машина. Это красный «Ягуар»-купе, который, как мне кажется, я уже видел. Догадка перерастает в уверенность, когда я вижу, кто за рулем. Это Виктория Паркер, мать Изабель. И мне не хочется, чтобы чертова Николь Боуэн с ней встретилась.

Я разворачиваюсь и иду дальше, однако Боуэн не отстает от меня.

– До меня дошли слухи, – говорит она. – Говорят, вы кого-то задержали. По делу об убийстве Блейк.

Я останавливаюсь и разворачиваюсь к ней лицом.

– Кто вам это сказал?

Она делает ко мне шаг.

– Говорят, это один из учителей. Грэм Скотт, кажется?

Я не успеваю совладать со своим лицом – Боуэн видит, что удар пришелся в цель. В противоположном конце стоянки Виктория Паркер запирает машину и направляется ко мне.

– Значит, это правда, – говорит Боуэн, глядя мне в глаза. И я мысленно отмечаю: этой женщине нужно научиться сохранять лицо бесстрастным, если она хочет сделать карьеру в криминальной журналистике – эта понимающая усмешка выведет из себя любого полицейского.

– Послушайте, мисс Боуэн, меня ждут дела. Я не могу стоять здесь и выслушивать какие-то дикие, ничем не подкрепленные домыслы. Если вы не хотите лишиться своей работы, даже не думайте о том, чтобы вынести все это на широкую публику или упомянуть в своем долбаном фильме. Я ясно выразился? Вот и хорошо. А теперь прошу меня извинить.

Должно быть, на этот раз в моем лице что-то есть, потому что Боуэн больше не пытается меня преследовать. Виктория Паркер остановилась у входа и поднимает бровь при моем приближении.

– Какие-то проблемы?

– Пресса, – кратко отвечаю я. – К сожалению, в нашем ремесле от этой напасти никуда не деться. Мы чем-нибудь можем вам помочь?

– Это ужасное происшествие с Сашей Блейк – мельница слухов в школе вращается с бешеной скоростью… – Она смущается. – Я хочу сказать, обыкновенно я не сплетничаю у ворот, но я тут говорила с матерью Лии Уэддел и вдруг подумала… хочу сказать, я начисто об этом забыла, но… – Она заливается краской. – Извините, я перескакиваю с одного на другое, да? Вероятно, это ничего не значащий пустяк…