– Миссис Паркер, в своем ремесле я четко уяснил одно: если человек потрудился приехать в полицейский участок, крайне редко речь идет о «ничего не значащем пустяке». Поэтому предлагаю пройти внутрь, вы объясните мне, в чем дело, а я найду, кому вы это расскажете.

– А с вами поговорить я разве не могу? – Виктория Паркер широко раскрывает глаза.

– Официально – нет, – я качаю головой. – Я больше не занимаюсь этим делом. Но есть сержант Гислингхэм, и есть констебль Сомер, если вы предпочитаете говорить с женщиной…

Она колеблется, затем кивает.

– Хорошо. Но у меня есть всего полчаса. Я сказала Изабель, что поеду в супермаркет. Мне не хотелось бы, чтобы она узнала о моем визите сюда.

* * *

В конечном счете Галлахер не приходится ни на кого сваливать проверку автобусов, потому что Асанти вызывается сам. Под волну усмешек и «любимчик», произнесенное Куинном так, что слышно всем. Однако Асанти не обращает на это внимания. Он всегда питал здоровое уважение к свободному от предрассудков эгоизму. К тому же дождь наконец прекратился, и прогулка на свежем воздухе весьма кстати.

Асанти оставляет машину в переулке рядом с саммертаунской средней школой и идет пешком к автобусной остановке. Автобус в город будет через пять минут.

* * *

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

10:26

Когда я открываю дверь в оперативный штаб, Гислингхэм стоит у доски, что-то рассказывая. Ребята столпились вокруг него. Все стоят. Поверьте мне – как мгновенный индикатор общего настроения в расследовании, соотношение сидящих и стоящих обыкновенно является очень надежным. «Встать и за дело» – это не просто расхожий штамп. Только не в нашем ремесле.

Головы оборачиваются, ребята понимают, что это я.

– Сэр, мы просто разбирали последние факты… – начинает Гислингхэм.

Я прохожу к доске.

– Прошу прощения за то, что ворвался без приглашения, но это не терпит отлагательств. Внизу ждет свидетельница, которая хочет сделать заявление.

Гислингхэм хмурится.

– Заявление о чем?

– О Саше Блейк. И Грэме Скотте.

* * *

* * *

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

12:17

Когда я открываю дверь, Сомер уже в комнате, смотрит на видеомонитор.

– Извини, я не знал, что здесь кто-то есть.

Меня также не должно быть здесь, о чем, уверен, известно Сомер. Кажется, она хочет что-то сказать, однако в последний момент решает промолчать. Я подхожу к монитору и хмурюсь.

– Допрос проводят лишь Куинн с Бакстером? Галлахер не захотела присутствовать?

Я оглядываюсь на Сомер и замечаю, что та стала пунцовой.

– Ой, – говорит она, – разве инспектор Галлахер вам не говорила?

– О чем?

– Мы исключили Скотта. В его машине нет ДНК – ни Фейт, ни Саши. Это был не он.

Я отворачиваюсь к экрану, чтобы Сомер не видела мое лицо. Понимаю, Галлахер сделала это неумышленно, но никому не нравится выглядеть идиотом. Особенно перед своей командой. Моей командой. Не командой Галлахер – моей. Той, которая должна будет работать под моим началом после того, как она заберет свои папки в отдел особо опасных преступлений.

– Уверена, она собиралась вам сказать. Просто… ну… сегодня с самого утра какое-то сумасшествие.

– Все в порядке, Сомер. Честное слово. – Но я не оборачиваюсь к ней. И не собираюсь оборачиваться. По крайней мере до тех пор, пока не почувствую, как схлынул приливший к лицу жар. Но тут до меня доходит то, что в буквальном смысле у меня перед глазами, и я поворачиваюсь к Сомер.

– Подожди, я что-то не понимаю. Если Галлахер исключила Скотта, с какой стати вы вообще тратите время на допрос?

На этот раз она не отводит взгляд.

– Возможно, инспектор Галлахер решит предъявить ему обвинение в домогательстве.

Я хмурюсь.

– Даже несмотря на то, что девушка, которую он преследовал, умерла? Доказать это будет очень непросто.

– Понимаю, сэр, но инспектор Галлахер обеспокоена тем, что Скотт может снова взяться за это. А если учесть, что он учитель… – Сомер пожимает плечами. – Инспектор Галлахер надеется на то, что показаний миссис Паркер будет достаточно нам для возбуждения дела.

Все это вполне разумно. Вот только слово «нам» по-прежнему причиняет боль. Потому что я не причастен к этому, даже несмотря на то, что Виктория Паркер приехала именно ко мне. Теперь это «они» и «я», а не «мы».

Сомер снова поворачивается к монитору и вздыхает.

– Но даже со свидетельницей дело будет из серии «он сказал – она сказала».