Тем вечером, насладившись обедом и бокалом бренди, по желанию гостей и с согласия жены мы провели последний сеанс. Адель, прекрасная хозяйка, не смогла им отказать. Оба моих сына и дочь тоже присоединились к нам.

Мы погасили керосиновые лампы, зажгли свечи и заняли места за столом. Франсуа-Виктор, как обычно, приготовился считать количество ударов и записывать.

Я заметил, что дочь сильно побледнела; темные круги под глазами стали еще больше. Я предложил ей отправляться в постель, она покачала головой.

– Вдруг придет Дидин? Мое место здесь.

Голос Адель-младшей вибрировал от напряжения.

Да, жена права, с этим наваждением нужно заканчивать. Мы все думаем только о том, чтобы наша дорогая Дидин вернулась. Жаждем поговорить с нею. Мы не способны избыть скорбь, хотя прошло уже более десяти лет. Пора. Надеюсь, прекращение сеансов нам поможет.

– Кто здесь? – спросила жена, как только мы все возложили пальцы на круглый деревянный табурет.

В комнате царила уютная атмосфера. Ни странных запахов, ни пронизывающего ветра, которые обычно сопровождают явление нашего самого нежеланного гостя. И никакого отклика.

Моя жена спросила снова.

Послышалось постукивание, и одновременно в моей голове раздался голос.

– Это Шекспир, – сказал я.

В этот раз я не испытал разочарования, узнав, что Дидин не явилась. Скорее облегчение, что это не Призрак.

Робер и Полин ахнули от изумления и начали активно задавать вопросы. Следующие пятнадцать минут мы сидели, табурет стучал, все шло прекрасно. Но затем в комнате похолодало. Запахло дымом и пеплом, которые всегда были связаны для меня с появлением Призрака.

Сколько духов сейчас в комнате – двое? Или первый ушел, когда явился второй?

Я обвел взглядом лица. Казалось, никто ничего не заметил.

В течение нескольких минут стук продолжался. Шекспир не покинул нас и по-прежнему отвечал на вопросы. А затем внезапно одновременно погасли все свечи. Нас окружила тьма.

– Что это? – испуганно воскликнула Полин.

– Совершенно ничего, – пояснила моя супруга, приподымаясь, чтобы зажечь свечи. – Просто ветер. Позвольте…

Внезапно Робер сказал почти приказным тоном:

– Нет, не разрывайте круг!

Он произнес это так властно, что Адель так и осталась сидеть; ее пальцы, как и мои, все еще лежали на табурете.

Дочь вздрогнула.

– Что с тобой? – спросил я.

Она покачала головой.

– Странно.

Полин указала на Робера, нашего гостя.

– Посмотри.

Лунные лучи, проникающие в окно, давали достаточно света, и я ясно видел лицо своего друга. Его мимика изменилась, и он был больше не похож на самого себя. Конечно, волосы по-прежнему сохранили седину, а усы, как и раньше, оставались густыми. И шрам на подбородке никуда не делся. Но линия рта стала тверже и жестче, тело – более подтянутым. А из его глаз на нас смотрел кто-то чужой.

– Вы должны продолжить, – сказал он остальным.

Странные слова, вздорные. Но эти интонации были мне знакомы. Я пытался отбросить мысль о существе, чьего появления в комнате никто больше не ощутил.

– Робер? – воскликнула его жена. – Что с тобою? – В голосе ее звенела паника.

Он даже не повернулся в ее сторону.

Я подумал: это просто шутки акустики. Дух не может говорить через Робера!

– Что именно продолжить? – спросил я.

– Путь, на который вступили.

– Мою политическую деятельность? Мой роман?

Он саркастически рассмеялся.

– Она хочет вернуться, она ждет. Не обмани ее ожиданий.

– О чем он, Виктор? – спросила супруга.

Она вечно подозревала меня в адюльтере. Вероятно, и сейчас решила, что Робер говорит о другой женщине.

Полин истерически закричала:

– О чем ты говоришь? Что с тобой?! Робер!!

Ее вопли раздражали, как жужжание мухи. Я развернулся к ней и велел успокоиться.

– С ним все в порядке. Прекратите лить слезы.

Моя жена уставилась на меня, но я не обратил на это внимания. И задал вопрос существу, которое говорило со мной через Робера:

– О чем вы? Кто ожидает?

– Ты знаешь, о ком я говорю. Она не может ждать бесконечно. Парить на границе между двумя мирами – на это уходит много сил. Ты должен сделать это, сделать прямо сейчас.

– Что происходит, Робер?

Это снова Полин. На этот раз я даже не стал говорить, чтобы она замолкла.

– Как же я могу? Цена слишком высока.

– Как же ты можешь отказаться? – спросил дух.

Рядом со мной Полин обмякла, потеряв сознание. Моя жена бросилась ей на помощь. Круг из наших пальцев на табурете разомкнулся. У меня были еще вопросы, но задать их теперь оказалось некому. Потусторонняя сущность покинула тело моего старинного политического союзника. Робер снова стал собой; он совершенно не осознавал, что здесь произошло нечто странное.

– Полин, что с тобою?

Он склонился над женой, стараясь привести ее в чувство. Его голос опять звучал как обычно.

Пришедшая в себя Полин смотрела на мужа полными ужаса глазами.

– Полин, милая, что?

– Ты говорил чужим голосом. Это был не ты.

– Не выдумывай, – сказал он и обратился ко мне: – Что здесь происходит, Гюго?

Моя жена предложила Полин подняться в спальню, но Робер настоял, чтобы она осталась.

– Надо разобраться во всем досконально; пусть Полин убедится, что это просто игра. Я не желаю, чтобы кто-то пугал мою супругу. Гюго, объясните же, что это был за фокус.

Мне пришлось его разочаровать.

– Никакой игры, никаких фокусов. Помните ли вы события последнего получаса?

– Разумеется, я же не глупец. Я сел к столу, а потом произошел весь этот вздор. Вы сообщили, что поговорить с нами явился Шекспир. И наши пальцы каким-то образом заставили ножки табурета постукивать о поверхность стола. Должно быть, кто-то из вас, – тут Сент-Круа взглянул на моих домочадцев, – ловко управлял ими.

– Вы помните, что говорили? – уточнил я.

– Я молчал.

В точности как те две девочки, выманенные большим черным псом, подумал я. До определенного момента память работает четко; после него – как отрезало.

Лицо Сент-Круа покраснело.

– Я хочу знать. Теперь же. Гюго, что за фокус вы здесь провернули? Вы оставили политику и философию и занялись спиритизмом? Погрузились в мир сказок?