Его громкий рокочущий голос заполнил гостиную.

– Я не желаю быть объектом ваших развлечений.

– Это не развлечение, – сказал я.

– Робер, – вмешалась Полин. – Ну, вспомни же! Ты говорил не своим голосом, и у тебя было чужое лицо. Даже запах был другой!

– Какой? – спросил я.

– Запах дыма. И пепла, как в очаге.

Робер сорвался на крик.

– Гюго! Я требую объяснений! Моя жена перепугана и несет чушь. Если это не фокус, то что?!

– Ваше тело занял дух, чтобы поговорить со мною.

Робер в гневе всплеснул руками и несколько раз глубоко вздохнул. Я представил, что сейчас он вберет весь воздух, который только есть в комнате.

– Это абсурд.

Голос Полин опять задрожал от слез.

– Я видела это, Робер.

Моя жена попыталась дать разъяснения.

– На самом деле никто из нас не понимает, что здесь происходит на протяжении последних нескольких лет.

– Но вы же не будете утверждать, что верите во все эти небылицы?!

Адель пожала плечами:

– Никто из нас не знает, во что верить.

Полин схватила мою руку.

– Помогите мне поговорить с братом! Помогите поговорить с Жоржем!

Робер обнял ее за плечи.

– Он тебе не поможет. Гюго не более способен говорить с умершими, чем я – научить вон ту кошку обращаться к нам по-итальянски. Пойдем спать, дорогая. Это просто игры господ спиритуалистов.

Он бросил на меня взгляд.

– А вы бы лучше использовали такое богатое воображение для написания романов и стихов. По крайней мере, это ремесло кормит.

Спорить с ним не имело смысла. Ни с кем не имело смысла спорить. Моя жена хотела, чтобы мы прекратили. Дочь становилась все более нервозной день ото дня. А я только что, без сомнения, потерял доброго друга.

Да, пора остановиться.

Все разошлись по спальням, но я остался в гостиной. Смотрел на море, на лунную дорожку на его поверхности. И где-то далеко в ночи я слышал лай. Где-то там скулил одинокий пес. Казалось, он звал меня.

Жас дочитала последний абзац.

Все разошлись по спальням, но я остался в гостиной. Смотрел на море, на лунную дорожку на его поверхности. И где-то далеко в ночи я слышал лай. Где-то там скулил одинокий пес. Казалось, он звал меня.

В конце страницы была приписка: «Продолжение в следующем томе».

Тео взял тетрадь и уставился на последнюю строчку. Жас допила третью чашку чая. В полночь она начала читать записи вслух, а сейчас была уже половина третьего. Дважды они делали перерыв и ставили чайник, а один раз даже перекусили.

Жас вздохнула.

– Надо снова идти в пещеру. Сегодня.

– Я схожу, один. Для тебя там слишком опасно.

– Отправить тебя одного – и ждать в гостинице? Нет уж. Если я не буду прикасаться к тотемам, ничего плохого не случится. Мне нужно сделать фотографии общего вида пещеры и всех находок. Это важное открытие в изучении кельтской культуры. Корни мифа можно считать доказанными.

Тео, помедлив, кивнул. Жас понимала: он сейчас тоже пытается убедить себя, что с нею все будет в порядке. Даже если она опять впадет в то состояние сновидения наяву, есть тетушка Минерва и ее голос. От мысли о новом приступе девушку пробрал озноб. Не стоит пугаться раньше времени.

– Ты уверена, что достаточно не прикасаться к фигуркам? А если янтарь выделяет вредные испарения?

– До тех пор, пока я их не трогала, никаких неприятных эффектов не было. Кроме того… – Жас покрутила красный плетеный шнурок, который Ева повязала ей на запястье. – У меня теперь есть персональный хранитель. Я под надежной защитой.

* * *

Следующим утром Жас проснулась в семь; сердце ее выпрыгивало из груди.

Она опять была друидом… Вот он, возбужденный и взволнованный, обращается к другим жрецам, описывает посланное ему богами видение, просит истолкования… А вот лежит, обмотанный веревками с ног до головы, спеленатый, как кокон.

Она долго не могла отойти от чужого страха и отчаяния. Натягивая одежду, пыталась вспомнить подробности. Чего боялся друид? О чем просил? Но в памяти застряла только одна фраза, которую друид повторял снова и снова.

Должно быть другое истолкование… Должно быть другое истолкование…

* * *

Завтракали в восемь. Минерва и Тео уже сидели за столом, как будто и не ложились. Ева подала девушке стакан холодного апельсинового сока и отправилась на кухню за едой.

Минерва встревожилась, услыхав, что они до утра читали дневник и почти не спали. Тео рассказал о втором томе и о намерении продолжить поиски.

– Это безрассудно. Дело ведь не только в том, чтобы снова пойти в пещеру и забрать дневник. Вчера все чуть не кончилось бедой. Тео, я знаю, как это для тебя важно, но твои действия могут серьезно повредить Жас, да и тебе самому тоже.

Спор не успел разгореться: пришла Ева и принесла яичницу с беконом. Когда она ставила блюдо на буфет, из холла раздался мужской голос:

– Эй, вы в столовой?

– О, это Эш, – сказала Ева.

Что прозвучало в ее реплике: радость или нервозность? Жас не поняла. Она покосилась на Тео и заметила, что Минерва сделала то же.

Лицо Тео еще сильнее закаменело, а выражение глаз стало более напряженным.

Эш поцеловал в щеку сначала Минерву, потом Еву – и взглянул на Жас.

– Какая неожиданность… Вы к нам переехали?

Она смутилась.

– Нет. Вчера возникли кое-какие сложности, и ваша тетя предложила мне остаться. Под ее наблюдением.

Похоже, она оправдывается?

– Вы заболели?

Не желая вдаваться в подробности, Жас кратко ответила:

– Нет.

– Присаживайся, Эш, – предложила Минерва.

– Будешь кофе? – подхватила Ева.

– Что тебе нужно? – процедил Тео и перевел взгляд с одной сестры на другую. – Это вы его пригласили? Из-за дневника?

– Тео, ну о чем ты? – с упреком сказала Минерва.

– Не заводись, они меня не звали. Что за дневник?

Ева выпалила:

– Они нашли в пещере дневник Виктора Гюго.

Эш перевел взгляд с Тео на Жас.

– Любопытно. Точно его? Сейчас столько подделок…

– Пока не ясно. Внешне соответствует времени написания и условиям хранения. Но, разумеется, требуется детальная экспертиза, в том числе почерковедческая, что, в свою очередь…