Джекки поколебалась, но все же пожала руку.

– Ах да, – кивнула она. – Кажется, я уже слышала ваше имя.

– Угу, – буркнул Андерсен, не отпуская ее руки. – Слышьте, я тут всякое барахло принес… гм… вашей секретарши. Мисс Подровски…

Даже эта холодная улыбка исчезла с лица Джекки, и она выдернула руку из его лапищи.

– Да, – повторила она.

Андерсен неловко переступил с ноги на ногу и мотнул головой в сторону картонной коробки.

– Я, это… Это ее имущество. Из ее номера. – Он ткнул в коробку пальцем. – Чемодан, сумочка, ноут. Мы все это просмотрели и описали, и это… я надеялся, может, вы глянете. Может, заметите чего, что мы вдруг да пропустили?

Я промолчал, решив не высказывать свою мысль о том, что список всего пропущенного Андерсеном не уместился бы на одной странице. Джекки нахмурилась и посмотрела на меня.

– Это может оказаться полезным, – подтвердил я.

– Хорошо, – кивнула она. – Я посмотрю.

– Спасибо, мисс Форрест, – сказал Андерсен. – Я знаю, вы заняты, но я был бы вам благодарен, если бы вы… По возможности быстрее.

– Я посмотрю, – повторила Джекки.

Андерсен облизнул губы и снова переступил с ноги на ногу.

– И это… – сказал он, и странная улыбка на его лице включалась и выключалась, как полицейская мигалка. – Я хочу вас лично заверить. Я найду этого парня, и вам не о чем беспокоиться.

– Спасибо, детектив, – еще раз холодно улыбнулась Джекки. Она начала отворачиваться от него, откровенно намекая, что ему пора, но Андерсен коснулся ее плеча и залился соловьем:

– И, это… знаете ли. Ну, если вы почувствуете себя… типа, беспокойно, мне хотелось бы, чтобы вы обратились ко мне. И вообще чтобы считали меня типа спасительным одеялом, да? Всегда к вашим услугам, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. – Он протянул ей свою визитную карточку, кивнул и расплылся в ухмылке, словно сказал нечто потрясающее.

Джекки очень серьезным и задумчивым взглядом окинула его с ног до головы и только потом посмотрела ему в глаза. Несколько долгих секунд она молчала, пока Андерсен не начал снова неловко переминаться с ноги на ногу и заливаться краской.

– Одеялом? Спасибо, – ехидно улыбнулась она. – Однако у меня уже есть славное, теплое одеяло. – Джекки положила руку мне на плечо, скользнув ею и по затылку. – Мне нужно в костюмерную, проводите меня, Декстер? – И она одарила меня улыбкой, достаточно теплой, чтобы опалить Андерсену брови.

– С удовольствием, – согласился я. Джекки коснулась моей щеки и повернулась к двери. Я покосился на Андерсена. Его лицо пошло пятнами, и он застыл, разинув рот и глядя вслед Джекки, пока я легонько не подтолкнул его к выходу.

– Прошу прощения, – сказал я. – Мне нужно сопроводить мисс Форрест. – Он уставился на меня, и я улыбнулся: – Я – ее одеяло.

Во взгляде Андерсена полыхнула такая ненависть, что мне ужасно захотелось задержаться и насладиться ею как следует, но, как ни крути, работе одеяла не видно конца.

– Пока, – попрощался я и поспешил за Джекки по коридору.

Я догнал Джекки на полпути по коридору – не так легко, как мне полагалось бы, поскольку она торопилась прочь от Андерсена почти бегом.

– Черт, – буркнула она, когда я наконец приблизился к ней. – Не могу лезть в вещи Кэти. Не так скоро… – Она тряхнула головой. – И еще этот душный мудозвон Андерсен.

– Душный мудозвон, – восхищенно повторил я: ее яркое и абсолютно точное определение не могло не произвести на меня впечатления. – Ну и словарь у тебя!

Однако по какой-то причине мое восхищение не улучшило ее настроения. Джекки прикусила губу и снова тряхнула волосами. – Я не могу. Если я сейчас увижу вещи Кэти, я расклеюсь, а я не могу выходить на камеру, если будет видно, что я только что ревела. – Она поколебалась и покосилась на меня. – А что… там и впрямь может оказаться что-то важное?

– Когда дело ведет Андерсен? – удивился я. – Да в чемодане у Кэти может сидеть убийца, а он и не заметит.

Джекки вдруг остановилась. Мы стояли на пересечении коридоров, один из которых вел на съемочную площадку.

– Декстер, я хочу попросить тебя кое о чем… Ты не мог бы посмотреть ее вещи?

– Но я же ее почти не знал, – возразил я.

– Я понимаю, – вздохнула Джекки. – Но я… мне так трудно удержаться от слез всякий раз, как я думаю о Кэти, и я… – Она положила руку мне на локоть и сморгнула пару слезинок. – Ну пожалуйста… Посмотришь?

Она так смотрела на меня этими своими потрясающими фиолетовыми глазами, в уголках которых набухали слезы, что я готов был жонглировать горящими бензопилами, лишь бы ей стало легче.

– Конечно, – ответил я. – Посмотрю.

– Спасибо, – улыбнулась Джекки. Потом сделала глубокий вдох, шмыгнула носом и выпрямилась. – А сейчас мне срочно нужно отыскать Сильвию. – Она придвинулась и легонько стукнулась со мной лбом. – Спасибо, – повторила она. – Увидимся. – И пошла прочь по коридору.

Я постоял немного, глядя ей вслед. До сих пор я даже не догадывался, как приятно может быть просто смотреть на то, как кто-то идет. Джекки шла классно – не в том смысле, что не спотыкалась или не натыкалась на стены, хотя и этого она тоже не делала. Просто что-то в том, как она ставила одну ногу перед другой, напомнило мне о том, как я чувствовал себя, просыпаясь рядом с ее обнаженным телом. Я понимаю, это кажется бессмыслицей, но это так. Поэтому я смотрел вслед Джекки до тех пор, пока она не скрылась за дверью костюмерной.

Тогда я повернулся и пошел обратно к ее гримерке. Я не видел Андерсена, и это показалось мне странным: ему полагалось бы пройти мимо нас. Он мог, конечно, выйти в дверь в дальнем конце коридора, но висевшая на ней табличка недвусмысленно сообщала о том, что при ее открывании включится сигнал тревоги, а никакой сирены я не слышал. Отсюда следовало, что он до сих пор в гримерке, и это тоже показалось мне странным.

Дверь была не закрыта, и я заглянул внутрь. Андерсен все еще оставался там. Он стоял у дальней стены, перед гардеробом с нарядами Джекки, и прижимал к носу рукав одного из ее платьев. Уж не знаю, зачем он к нему принюхивался, но при виде этого у меня зачесались руки разбить стул о его физиономию. Впрочем, немного старой доброй иронии всегда лучше грубого физического насилия, поэтому я подавил этот импульс и вошел в комнату.

– Улики ищешь? – жизнерадостно поинтересовался я, и он подпрыгнул, едва не оторвав рукав. – Я слышал, что ты до сих пор не нарыл ни одной.

– Как это ни… я просто… о чем это ты? – выпалил Андерсен.

– О том, что до сих пор у тебя нет ни одной улики, – ответил я. – Впрочем, это и так всем известно.

На его лбу обозначились складки, и я, возможно, мог бы досчитать до пяти или шести, пока до него дошло, что я над ним издеваюсь.